Когда «Уралмаш» возник на баскетбольной карте 10 лет назад, вы бы на него не поставили: частный клуб, да еще и в городе, где уже есть профессиональная команда. Но «заводчане» быстро перешли из любителей в профессионалы, взяли штурмом все три дивизиона Суперлиги и вышли в Лигу ВТБ, где сходу прописались в зоне плей-офф.

Говоря об успехах екатеринбуржцев, нельзя не вспомнить Сергея Доманова. Исполнительный и спортивный директор «Уралмаша» неожиданно покинул клуб по ходу прошлого сезона, да так тихо, что его фотографию просто удалили с сайта и не попрощались в соцсетях. С тех пор Сергей не давал интервью — вплоть до этого момента.

«Перехват» не только обсудил с функционером его увольнение и переход на новую должность в «Челбаскет», но и буквально составил антологию развития «Уралмаша», проследив все стадии становление клуба с нуля до наших дней. Приятного чтения!

Между «Уралом» и «Уралмашем», игроком и функционером

— Сергей, слышал множество версий того, как начиналась ваша карьера. Хочу услышать от первого лица. С чего вы стартовали? Можно издалека.

— Я играл в баскетбол в спортшколе, потом поступил в институт и 5 лет не держал мяч в руках. Затем друг позвал тренироваться со студенческой командой, я вспомнил, как играть, окончил институт и поступил в магистратуру, начав тренироваться более серьезно. Так, из второй команды перешел в первую, мы дважды брали серебряные медали АСБ, причем если в первый год я не очень много играл, то во второй был уже основным игроком. Один раз держал Стаса Крайнова (игрок десятилетия в АСБ, играл профессионально в МБА — прим. «Перехват»), так он в первой половине мне 2 очка забил. Казалось, что я супер-защитник, но потом нас разгромили, я был расстроен (смеется).

Параллельно с игрой в баскетбол я стал искать подработку, начал заниматься организацией матчей чемпионата города. Сам обучился работать за столиком со статистикой, затем меня «подняли» работать на Суперлигу, когда у нас еще был «Урал». Через «Урал» я как раз и «зашел», потому что в какой-то момент у них был недобор игроков — то травмы, то проблемы с финансированием. А я поступил в аспирантуру и продолжал играть по студентам и по любителям, с командой BRG-Basket мы выиграли первую лигу чемпионата России, я был игроком старта. Меня позвали тренироваться в клуб, где я впервые познакомился с главным тренером Олегом Окуловым и его ассистентом Вадимом Филатовым. Я так два месяца тренировался, а к Новому году Окулов меня вызвал и предложил контракт, чтобы я играл в Суперлиге.

— Отказались же? Не помню, чтобы вы играли за «Урал» в официальных матчах.

— Да. Дело в том, что на тот момент, кроме статистики, я уже полностью занимался организацией чемпионата города, мы это с моим другом делали: он больше занимался финансовой частью, а я — организацией расписания, назначением судей для городского мужского чемпионата любителей и студенческого чемпионата. К тому моменту я уже был представителем АСБ в УрФО, дивизион Екатеринбург под моим руководством признавался лучшим в России. Также я занимался организацией детских первенств области.

Я это все взвесил... Это был 2015 год, мне было 27 лет, и начинать в этом возрасте спортивную карьеру не сулило больших перспектив. Можно было поиграть еще ну 5-8 лет, это максимум. Я осознавал, что уже что-то понимаю в баскетболе, и можно продолжать этим заниматься. Окулов сказал, что без проблем, тогда просто могу больше не тренироваться.

— «Уралмаш» же примерно тогда и появился? У «Урала» проблемы, а Виктор Ганиенко создает в городе новый клуб.

— Именно. «Уралмаш» тогда зародился, команда играла в любительском чемпионате области. И у меня появилась мечта — попасть именно в «Уралмаш», хоть даже администратором. Я знал тогдашнего исполнительного директора Андрея Николаевича Бородайлюка, так как работал под его руководством в областной федерации и играл за его команду на чемпионате области.

Вышло так, что с ним в декабре 2015 года в клубе расстались, а меня как раз посоветовали Виктору Ганиенко. Он вызвал меня, сказал, что есть должность исполнительного директора. Я, естественно, согласился! Мне 27 лет, предложили, грех отказываться. Мы договорились, и я начал работать, причем был, по сути, единственным работником в клубе, ну кроме игроков. Занимался организацией домашних и выездных игр, в целом жизнью команды.

Мы заняли третье место на чемпионате области, а в конце сезона Ганиенко сказал, что нам нужно заявляться в профессиональную лигу — в Суперлигу-3. Мне поручили заниматься заявкой, документами, сборами, всей жизнью клуба. У нас тогда процентов 80 игроков были местными: кто-то был из «Уралмаша», а кто-то из «Старого Соболя», который по ходу сезона закрылся.

И вот с этими местными ребятами мы в первый же год заняли первое место! Никто такого не ожидал.

В финале нашим соперником был «АлтайБаскет», который тренировал Михаил Терехов. Уже тогда пытался трэштоком вывести нас из равновесия (улыбается).

— Михаил Валентинович может!

— Но мы тоже пытались ответить на это, в общем, интересно было.

Кстати, даже несмотря на то, что мы выиграли Суперлигу-3, Станислав Истомин покинул пост главного тренера, а на его место пришел Яков Фокин, который до этого был его помощником и также имел опыт работы со студенческой командой УрФУ. Мы с ним заявились в Суперлигу-2 и в первый же год заняли третье место.

— Суперлига-2 — это сегодняшняя Высшая лига, правильно?

— Да, а аналога Суперлиги-3 сейчас вообще нет, она закрылась. Во второй Суперлиге мы тогда с «Руной» играли, уже в те годы начали параллельно развиваться и через год мы уже выступали в Суперлиге. В нашем случае сделать это было сложно, потому что началась конфронтация с баскетбольным клубом «Урал», они были против того, чтобы увеличивать количество команд от региона. Но в итоге Суперлигу расширили и приняли две заявки — нашу и «Востока-65», за что большая благодарность Андрею Геннадьевичу Кириленко. Через год и «Руна» вышла.

Поначалу в Суперлиге спортивным директором у нас работал Андрей Пенкин, (бывший игрок ЕВРАЗа, новосибирского «Локомотива» и молодежной сборной, легенда свердловского баскетбола — прим. «Перехват»), а я был только исполнительным директором. Пенкин отвечал за поиск и набор игроков, но когда мы вышли в Суперлигу, то у нас появились первые иностранцы — Аарон Паркс и Дешон Парсонс. И вот иностранцами, так как только я в офисе знал английский, уже больше я занимался: поиск, визы, переговоры и так далее.

Хотя вот я сказал «в офисе»… Тогда я по-прежнему был единственным работником офиса. Андрей Пенкин помогал нам на аутсорсе, просто у него был хороший игроцкий опыт, и он поэтому отвечал за какие-то процессы. Но все остальные процессы были на мне: по документам, выездам, организации домашних матчей, развитие в плане медиа… У нас был бухгалтер, который проводил оплаты, и президент, который все это согласовывал. Все остальные работали на аутсорсе. Это уже потом, когда в ковид распался «Урал», мы оттуда Ирину Аркадьевну Салову взяли, чтобы она помогала с документами.

Превращение «Уралмаша» в гранда Суперлиги и попытки выйти в Единую лигу

— Нормальный рост у вас — за три сезона из любительской команды превратиться в клуб уровня плей-офф Суперлиги.

— Да, мы быстро росли. В первый год в Суперлиге заняли шестое место, потом был ковид и сезон не был завершен, но мы шли на четвертом. Первый год в Суперлиге начали с Олегом Мелещенко, хотя плотно общались с Дарко Русо (в нулевых тренировал «Партизан» и был в штабе сборной Сербии, в Единой лиге уже после варианта с «Уралмашем» работал главным тренером «Астаны» и «Автодора» — прим. «Перехват»), он даже в Екатеринбург прилетал на переговоры. Вот такой уже уровень был! Но потом появилась кандидатура Мелещенко, и мы сразу же нашли общий язык. Закончили тот год на шестом месте, затем Олег улетел по семейным вопросам в Словакию (Мелещенко там играл, а после окончания карьеры и тренировал, причем в какой-то момент возглавлял сборную Словакии; там же у него жила семья — прим. «Перехват») и нас возглавил Михаил Карпенко, но по ходу сезона мы решили вернуть Мелещенко. Это был как раз ковидный сезон-2019/20.

Следующий сезон тоже начали с Мелещенко, но у него снова возникли дела в Словакии, и он уехал, а к нам приехали Ливанов с Филатовым. Мы сначала не хотели брать иностранцев, но сразу как пришел Ливанов, он сказал, что ему нужно усиление — и это было как раз в тот момент, когда из-за финансовых проблем закрылся «Буревестник». Получилось очень удачно для нас.

— Слышал, что вы чуть ли не на своем автобусе после игры увезли оттуда Дагласа и Роберсона.

— Так и было, ну почти. Игра в Ярославле была в конце ноября, а с 1 декабря можно было дозаявлять игроков. Роберсон собрал вещи и уехал с нами прямо после матча, а Даглас в США улетел, чтобы закрыть какой-то личный вопрос, а потом вернулся — но уже напрямую в Екатеринбург.

С тех пор мы стали настоящей силой в Суперлиге. Причем тот турнир не сравнить с сегодняшним: «Самара» была очень сильная, «Темп» всегда отличался игроками, у «Руны» были хорошие иностранцы… Мы в тот год в полуфинале обыграли Ревду в пяти матчах, а в финале на «Самару» вышли.

— Та знаменитая серия из пяти встреч в финале…

— После пятой игры было полное опустошение, расстройство. Мы очень ждали следующего сезона, чтобы исправиться! Начали тот год с Борисом Георгиевичем, но затем случилось известное недопонимание по поводу Ермоловича и Соколова (Ливанов требовал, чтобы Ганиенко подписал в команду Александра Ермоловича и Дмитрия Соколова, на что президент посоветовал ему взять Леонида Якубовича из «Поле чудес» и Дмитрия Соколова из «Уральских пельменей». Этот конфликт попал в прессу и привел к громкой отставке тренера — прим. «Перехват»), и Ливанов ушел. 

— Вы же уже к тому моменту начали исполнять обязанности спортивного директора тоже, правильно понимаю? Когда ушел Пенкин?

— Он ушел перед началом ковидной кампании. Мы переподписали Дмитрия Незванкина, но на медосмотр он приехал с больной спиной. Он просто не мог ходить и выполнять упражнения. Мы провели все тесты, сделали МРТ и приняли решение, что с такими проблемами игрок нам не подходит. Он не смог пройти медосмотр.

Президент консультировался с врачами, я тоже проконсультировался с врачами, главный тренер проконсультировался с врачами — мы все это сделали. А Пенкин хотел, чтобы Дима у нас играл. Да мы все этого хотели, но просто понимали, что эта проблема будет вылезать и по ходу сезона, что будет выливаться в пропущенные игры. Незванкину нужно было время на восстановление, а времени мы дать не могли.

Пенкин этого не смог принять и написал заявление, что больше не работает. Это был сентябрь 2019 года. С тех пор мы не брали человека на его место, и обязанности спортивного директора стал исполнять я. Стал еще больше заниматься поиском иностранцев, скаутингом, коммуникацией с главным тренером. Я уже понимал суть процессов, так как наблюдал за тем, как это делал Андрей.

Мы с Мелещенко отлично понимали друг друга, не было такого, что он кого-то хотел, а я нет — и чтобы мы еще не могли договориться на этом фоне. С Ливановым такое было.

— В 2021 году вы филигранно поменяли Ливанова на Пашутина. Кажется, что это один из ваших важнейших трансферов за время выступления в Суперлиге. Как удалось провернуть сделку?

— Борис Георгиевич покинул нас после уже упомянутого конфликта с президентом. Клуб временно принял Вадим Филатов, и ему была поставлена четкая задача — постараться пройти «Самару» в Кубке России и обыграть «Руну» и «Темп» в регулярном чемпионате. Мы проиграли Ревде на выезде в овертайме и затем дома проиграли концовку «Руне»… Созвонились с Ганиенко и решили, что нам нужен новый главный тренер.

Мы рассматривали Олега Окулова, и хотя меня его кандидатура смущала, вариантов было не так много. И тут вспомнили, что в середине декабря «Локо» расстался с Пашутиным! Был канун Нового года, я летел к родственникам, и Евгения Юрьевича прямо по телефону по дороге в аэропорт согласовывал с Ганиенко. После Нового года Пашутин к нам приехал и выдал эту легендарную серию из 23 побед подряд.

— Вы же после того сезона пытались выйти в Единую лигу?

— Да, это была наша первая заявка. Но ее отклонили, потому что, во-первых, мы на тот момент еще ни одной игры не провели в ДИВСе, а во-вторых, по финансам не соответствовали уровню. Но в итоге это было правильное решение, потому что мы были просто на кураже той победы, однако организационно еще не были готовы. Шутка ли, тогда в клубе по-прежнему по бумагам работали только я и секретарь Ирина Аркадьевна. Выходить в Единую лигу с таким штатом сотрудников было несколько опрометчиво.

Мы были готовы по-спортивному, но в плане организации должны были провести этот «переходный» сезон, тестовый. Мы зашли в ДИВС и увеличили штат, добавив администратора и директора по развитию, стали брать на выездные матчи видеомонтажера, чтобы были ролики, добавили в штат пресс-атташе. Плюс, у нас была хорошая коммуникация с президентом Единой лиги ВТБ Сергеем Валентиновичем Кущенко, с которым мы все это время были на связи и смогли сильно продвинуться благодаря его советам и поддержке. В итоге нам удалось попасть в лигу, за что ему огромное спасибо!

Единая лига, новый рынок иностранцев, первые рокировки

— Когда мы разговаривали со спортивным директором Станиславом Момотом, он сказал, что есть разные рынки, и если, например, его резко поместить в реалии середняка Суперлиги, то ему понадобится время вникнуть. Сколько потребовалось времени лично вам, чтобы перейти из Суперлиги в Единую лигу?

— Для меня этот переход оказался плавным, потому что у нас была идея зайти в Единую лигу с уже существующим костяком, который играл в Суперлиге. Мы не брали игроков из Лиги ВТБ, потому что их просто не было: во-первых, большая их часть уже были подписаны, а во-вторых, немногие были согласны идти к новичку за меньшие деньги, чем они могли бы получить где-то еще. Поэтому мы просто сохранили россиян и добавили к ним иностранцев, даже Даглас остался.

— Даглас же за год до этого не пошел за Роберсоном в «Парму», хотя Пашутин его звал…

— Точно. Роберсон ушел, когда нашу первую заявку в Единую лигу не утвердили, и он пошел вслед за Пашутиным. Тогда звали и Дагласа, но он очень лояльно относился к клубу, к организации. Атмосфера была такая в «Уралмаше», что игрок захотел пройти весь путь с командой, ему было это интересно, а не просто попасть в Единую лигу через другую команду. Он сказал, что останется еще на год, потому что хочет сделать это вместе. Ему все нравилось и в клубе, и в городе, устраивал менеджмент, так что для него это был определенный вызов.

— Ну и он в итоге это сделал. А что по остальным легионерам? У вас был почти полный комплект.

— Тем летом мы простились с Нэймоном Райтом, потому что понимали, что его уровень не соответствует Единой лиге. Нужно было найти еще иностранцев, потому что сразу было понятно, что результат будет зависеть от них. Как только нашу заявку утвердили в конце мая, я месяца два потом очень плотно занимался составом — от и до. Получал списки от агентов, изучал каждого… Как раз отвечая на твой вопрос: да, для меня это был полностью новый рынок, но это касалось только иностранцев; россиян мы сохранили.

— Вы начинали в Единой лиге с Перкинсом и Брауном — это ошибки новичка?

— Не то, чтобы прямо ошибки… Мы понимали их плюсы и минусы, подписывали их за минимальные деньги. Из всех пяти иностранцев эти двое получали меньше всех. Мы не могли разбрасываться деньгами, поэтому были вынуждены идти на определенные риски.

Мы знали, что минус Перкинса — его жизнь вне площадки. Как игрок он суперталантливый, даже первый матч «регулярки» против «Зенита» выиграл своим победным броском. Но за пределами паркета его поведение оставляло желать лучшего. Мы надеялись, что сможем как-то сгладить эти моменты и что он даст результат, так как играть он умеет очень хорошо. Но он приехал в Россию, увидел красивых девушек, дискотеки, вечеринки… Это все было за площадкой, и это влияло на его игру.

Про Брауна мы тоже все понимали, знали, что в некоторых моментах он ограничен. Как мне мне, он не смог настроить коммуникацию с главным тренером. Он хотел получать от Павичевича обратную связь, но ее не было. Тренер ему просто не говорил, что делать, и нужно было просто играть. А он выходил и не знал, куда бежать, терялся, не понимал требований… Ему нужно было сказать: делай так, так и вот так. Но этого не было, и если другие игроки адаптировались к таким условиям, то Браун не смог, ему не хватило баскетбольного интеллекта. Мы понимали, что он не прогрессирует, тренер в него уже не верил и не давал минут, и мы быстро поняли, что нам потребуется новый центровой.

С двумя этими игроками наш риск не сработал. Из обоих контрактов получилось выйти малой кровью, просто дождавшись, когда они найдут себе новые команды. В итоге оба уехали в чемпионат Греции, а мы вышли на рынок. Вместо Перкинса по итогу взяли Стэнли Уиттакера, который, я считаю, сходу начал нам помогать, а вместо Брауна приехал Октавиус Эллис. Потом все ахнули, как мы смогли его подписать, но он был во всех агентских списках, они отправляли его во все клубы, все знали цену — просто никто не рискнул. Он провел год между Китаем и Италией, начал сезон без работы, но в целом там все было хорошо: и отзывы от игроков, кто с ним выступал, и карьера в целом сумасшедшая. Я проанализировал его плюсы и минусы, и мы его взяли.

Мы еще и с Нэвелсом рисковали. Его «Нижний» хотел, но в итоге решил не рисковать, а мы пошли на риск и подписали его. В итоге сезон вышел хороший, причем настолько, что он следующим летом запросил неадекватные деньги. Я, конечно, не согласился, за что меня потом обвиняли, мол, вот я расстался с Нэвелсом. Но деньги там были несоответствующие его уровню, на мой взгляд, тем более, у нас на тот момент уже был подписан Джеремайя Мартин. В моем понимании, он сильнее Нэвелса, поэтому я выбрал Джеремайю на эту позицию, уже потом в основном благодаря ему «Уралмаш» выиграл кубок России, я вообще считаю, что он должен был получить приз самому ценному игроку турнира. Сам Нэвелс выбирал между «Енисеем» и «Пармой», выбрал Пермь и спустя год вернулся в «Уралмаш» — только, насколько я знаю, на деньги, которые в два раза больше тех, за которые мы его когда-то подписывали. Стоит ли он этого, покажет только сезон.

Прессинг от Ганиенко и уход из «Уралмаша»

— Первый сезон вышел классным, «Уралмаш» сходу освоился на новом уровне. Но по ходу второго года вы неожиданно покинули клуб, насколько могу судить, после поражения от «Локо» в первом матче четвертьфинала Кубка России. Были еще какие-то причины или это импульсивное решение президента после разгрома?

— Это уже было финальным аккордом, а началось все намного раньше. Помнишь четвертьфинал Единой лиги нашего дебютного сезона? Мы играли с «Зенитом», дважды победили дома, ехали на решающий матч при 2-2 в серии. Были великолепные отношения с Ганиенко, он говорил, что ему так повезло меня выбрать, что в свое время было много желающих на эту должность, и что он рад, что выбрал меня.

Но потом мы проиграли пятый матч «Зениту», и прямо на следующий день наши отношения ушли в ноль и больше не восстанавливались.

Спустя время я смотрю на это и думаю, что, на мой взгляд, есть определенные субъекты, которые не хотят, чтобы Виктор Владимирович тратил так много денег на баскетбол. Кто-то начал «капать» ему на меня. Любое мое действие с того момента воспринималось в штыки.

— Стас Момот как раз говорил, что с владельцами-частниками тяжело работать, потому что они дают свои деньги и поэтому хотят все-все контролировать.

— К сожалению, да. Нам нужно было готовиться уже к следующему сезону, а мы с конца мая почти с ним не общались, могли разве что раз в месяц созвониться — обсудить поездку на «предсезонку», например. Хотя раньше постоянно созванивались, обсуждали кучу всего.

Потом еще меня обвинили в том, что я выписал игрокам завышенные премии, и не хотели их платить. Далее сборы в Турции чуть не сорвались… В турнире участвовали серьезные команды, и сниматься было репутационно неправильно. Хорошо, что в итоге мы все же поехали на Gloria Cup. В общем, уже с начала лета было максимально тяжело.

Ситуацию с премиями выручил тот факт, что мы заняли первое место в рейтинге Лиги ВТБ по соотношению бюджета и итогового места: бюджет клуба был самым низким, не считая «Минска», среди команд лиги, а мы вышли в плей-офф. Лига выплатила клубу премию за эти показатели, и на эти выплаты частично ушла эта сумма.

— Я читал, что за сборы в Белоруссии вам тоже потом предъявили. Плохие условия были?

— Президент не звонил ни мне, ни тренеру, но кто-то ему сказал, что да, условия там были плохие. Хотя по факту единственным негативным моментом было то, что в зале не было кондиционеров, а питание, проживание и в целом условия были отличные. Виктор Владимирович говорил, что вообще туда поехали только потому, чтобы Вергун там сборную Белоруссии мог тренировать параллельно. Но он сборную в июне оттренировал, в августе даже не встречался ни с кем из сборной, кроме Белянкова, который играл за нас.

После этого еще в Турции травмировался Эллис. Ситуация была игровой, голеностоп попал между двух ног, и он порвал связку. Обвинили в этом меня и врача, хотя травмы случаются всегда и везде — хоть в Единой лиге, хоть в НБА. Мне сказали, что если бы не поехали и играли турниры в Москве, то никаких травм не было бы.

— Помню, мы с вами списывались в сентябре, когда вы еще в первый раз написали заявление. Правда хотели уйти или просто нужно было показать, что если так дальше пойдет, то клуб потеряет спортивного директора?

— После Белоруссии, где все было плохо, после Турции, где я во всем был виноват, и после травмы Эллиса, в которой тоже я был замешан, я попросил Ганиенко о встрече, приехал и написал заявление. Он сказал, что окей, без проблем, и мы расстались. Но прошла неделя, он это все проанализировал, посоветовался с тренером, с командой, и предложил мне стать спортивным директором — уже не исполнительным. То есть, мне просто уменьшили организационную часть работы, внеспортивную, а спортивная часть полностью осталась на мне.

Я согласился, потому что видел, что команда ко мне хорошо относится, да и я тоже к ним хорошо относился. Состав был сформирован в том числе мной, поэтому хотелось пройти этот путь до конца, завершить начатое, остаться как минимум до конца сезона и дальше уже смотреть, продолжать ли карьеру в «Уралмаше». Я был в клубе 8 лет, не хотелось на такой ноте все это бросать.

Тем более, я понимал, что у нас есть очень хорошие шансы погреметь. Даже когда мы в «предсезонке» с «Локо» играли, то я предполагал, что с высокой вероятностью мы с ними будем играть и в плей-офф — потому что из числа клубов топ-4 они выглядели слабее остальных, а мы планировали обогнать все клубы за пределами топ-4. Просто математика! Так в итоге и вышло.

— А кто был исполнительным директором после того, как вы стали только спортивным?

— По сути, Ганиенко. Когда я написал заявление, он решил, что сам будет подписывать все контракты, что только он имеет на это право. Поэтому право подписи с 15 октября осталось только у него.

Но это ладно. Еще сначала сезона я понимал, что рано или поздно меня уволят, просто нужен был повод. Он звонил всем, спрашивал, общался с игроками, искал причину, но все ему говорили, что все нормально и нет никаких претензий ко мне. Ну и потом случилась та ситуация в Кубке России в матче с «Локо», о чем ты и спрашивал. Это был как раз повод показать всем, что я некомпетентен.

— Я бы, конечно, ни за что не стал вас за это увольнять, но как вы умудрились проиграть 25 очков фарм-клубу? Самоуверенность?

— Это долгая история. В конце декабря мы дома играли с МБА и после матча решали, каким составом играть против «СШОР-Локо». Изначально план был посмотреть, как сыграем с МБА, обойдемся ли без травм, и потом решим, заявлять ли иностранцев. Мы увидели, что все россияне были здоровы и в хорошей форме, и я предложил играть матч национального кубка русским составом. Я звонил в РФБ, спрашивал про заявку «Локо», и в последний рабочий день дозаявок там еще никого не было. Наши же игроки имеют опыт выступления в Единой лиге, они на ходу, в то время как краснодарцы играли молодежью и располагались в подвале Суперлиги.

Я верил в наш российский костяк, а самому этому костяку хотелось доказать, что они деньги не просто так получают. Им нужно было показать, что они как минимум выше уровня Суперлиги. Плюс, график в Единой лиге и в Кубке России был плотным, идея была в том чтобы не перегружать основных игроков, то есть легионеров, которым пришлось бы лететь в Краснодар, а через несколько дней — уже на матч Лиги ВТБ в Казань.

Мы посовещались с тренером, он тоже понимал, что на носу еще важнейшие матчи против «Нижнего» и «Автодора» за прямое попадание в плей-офф… Мы шли пятыми, нам нужно было сохранить эту позицию, и ненужная нагрузка на лидеров точно была не нужна. Короче, план на бумаге выглядел хорошо, мы отнеслись к этому прагматично. Хотели сыграть в Краснодаре и либо выиграть, либо, если и проиграть, то с минимальной разницей, чтобы потом уже в Екатеринбурге в ответной игре дозаявить иностранцев и все исправить — потому что на бумаге с легионерами мы были намного сильнее «СШОР-Локо».

— План выглядел хорошо, но в итоге не сработал…

— В итоге получилось так, что соперники в нерабочие дни сумели заявить  Мартюка, Емченко, Квитковских и других. Я звонил в РФБ, спрашивал, как это возможно, ведь дозаявки принимаются только в рабочие дни… Проблема в том, что даже если бы мы и хотели тоже кого-то заявить, то не было смысла, так как узнали об этом уже когда вылетали из Екатеринбурга.

Я еще тогда понял, что дело пахнет керосином, но все равно верил в наших игроков, что они как минимум смогут дать бой. В итоге не вышло. У нас в том числе были и возрастные игроки, и некоторые после Нового года не успели набрать нужные кондиции; у «Локо» же молодой состав и они целенаправленно к нам готовились. Они были в лучшей физической форме и за счет физики нас запрессинговали, не давали даже головы поднять, психологически нас сломили.

— Вы приехали домой и потеряли работу?

— В среду мы приехали, на следующий день президент сказал, что в пятницу будет собрание. Я знал, что со мной расстанутся, мне заранее сказали, что на выезд в Казань мои билеты уже сдали. Со мной никто не говорил тет-а-тет, никто не спрашивал мою позицию, почему мы повезли такой состав. За два дня до выезда меня спросили, кто поедет, я объяснил, он сказал: «Окей». Потом, когда стало понятно, что «СШОР-Локо» заявили Мартюка и компанию, начался прессинг.

— Вас уволили прямо перед всей командой?

— Меня, а еще Михеева и Белянкова. Президент провел анализ игры и сказал, что мы покидаем «Уралмаш». Потом мы встретились в офисе, чтобы подписать документы.

Никаких прощальных постов о моем уходе или благодарности за 9 лет работы не было. Мою фотографию просто удалили с сайта — и все.

Михеев в итоге нашел новую команду, а Белянков не поехал на выезд и начал собирать вещи в Белоруссию, но, пока собирал вещи, они встретились с Ганиенко и смогли договориться, чтобы он остался.

— В итоге вышло так, что «Уралмаш» каким-то чудом затащил ответный матч против «СШОР-Локо», вышел в «Финал четырех» и даже взял трофей. Что вы чувствовали, когда видели уволивший вас клуб триумфатором?

— На тот момент я все еще был в контакте с командой, очень сильно за парней переживал. Многие мне тоже потом писали сообщения, говорили, что сожалеют о моем уходе и что эта победа была для меня в том числе.

Вообще, это же в том числе и моя победа тоже была, это как будто бы было доказательством, что все было сделано не зря. На момент моего ухода «Уралмаш» шел на пятом месте и потом выиграл и у «НН», и у «Автодора», и смог окончательно закрепиться в пятерке и целенаправленно готовился к  ответной игре Кубка России.

Ответный матч с «Локо» я смотреть вообще не хотел, пошел в бассейн, и уже когда выходил, думаю, дай-ка посмотрю. В начале последней четверти было что-то вроде «+10», но потом бам, бам, бам, сумасшедший камбек — смогли победить с разницей 28 очков и по итогам двух матчей пройти в «Финал четырех» Кубка. Меня просто трясло! Я такие эмоции редко когда испытывал… Наверное, даже когда Суперлигу выигрывали, я не испытывал такого. Почти плакал.

В опросе на лучшую игру сезона болельщики с отрывом выбрали тот матч: 20 очков отыграть за четверть, Эллис на морально-волевых в первом матче после травмы… За него вообще персонально переживал, это же я оказался «виноват» в его повреждении. Но все не зря, план сработал, я был счастлив.

Агенты, деньги и контракты

— У вас в «Уралмаше» были игроки от всего лишь двух агентств. Виктор Ганиенко пару лет назад рассказывал мне в интервью, что ему нравится работать с Rigsports/AltiSport и Revolution, но особенно с Вадимом Михалевским. У вас было какое-то ограничение на работу с агентами?

— Ограничений на работу только с Вадимом не было. Когда мы играли в Суперлиге-3 и Суперлиге-2, состав в основном был из Revolution, потом стало как-то поровну. Затем, когда ушел Пенкин и я стал заниматься селекцией, у нас наладилось взаимодействие с Rigsports/AltiSport.

Просто в этом агентстве нас устраивала цена и качество игроков, которых мы хотели видеть в составе. У нас всегда стояли максимальные задачи, и в этом смысле мы не хотели тратить время на долгие переговоры и торги. Всех устраивала такая модель сотрудничества, хотя она предполагала и негативный сценарий в виде многочисленных расторжений по ходу сезона. У Вадима всегда находились выходы из таких сложных ситуаций, когда были в том числе и эмоциональные решения по разрыву контрактов с игроками и тренерами.

Ганиенко хотел взять в команду многих игроков не от RigSports/Altisport, но зачастую с другими агентами договориться не получалось. Он ставил крест на них, затем появлялся снова какой-нибудь игрок которого мы хотели брать от других агентств, и снова не получалось…

— Просто выглядит так, что как будто бы ни с кем не получалось договориться, кроме Михалевского…

— Да, я слышал, что говорят, будто бы он мой друг и мы поэтому с ним работаем. Но обычно, если агент аффилирован с клубом, то у клуба нет результатов. Нельзя же обвинять нас в том, что у «Уралмаша» не было результата на паркете. Была модель, которая последние пять лет приносила максимальный результат, она устраивала всех. А это серебро и два трофея Суперлиги, два плей-офф Лиги ВТБ, пятиматчевая серия с «Зенитом» в первый же год, и, наконец, трофей Кубка России.

У нас и правда был хороший коннект с RigSports/Altisport, но никаких ограничений в этом плане не было. Просто Вадим за счет своего профессионализма представляет большую часть рынка игроков и тренеров.

Это если про россиян. Ну а про иностранцев вообще бессмысленно, потому что у всех легионеров есть свои американские или какие-то еще агенты, а Вадим — просто их представитель здесь, посредник. Тот же Рыжов не даст соврать, были игроки, которые мне были интересны из его списка, но просто нам не удавалось договориться.

Если кто-то думает, что я аффилирован с Михалевским, то можно посмотреть на наш состав в «Челбаскете» — у нас от RigSports/Altisport один игрок, это Максим Ильвовский.

— Окей. Не могу не спросить про деньги. Давайте возьмем усредненного российского игрока и такого же легионера, у кого будет больше зарплата? Говорят, российский паспорт способен принести тебе миллионы на пустом месте…

— Зависит от команд. Например, в топ-4 у русских одна зарплата, за пределами топ-4 — другая. Мне кажется, в среднем в рамках одной команды россияне получают меньше, чем в этой же команде зарабатывают легионеры. Но разброс очень большой, и все сильно зависит от команды.

Точно есть ситуации, когда наш парень получает наравне с иностранцами, но это скорее редкость. Ставку все равно все делают на американцев, все прекрасно понимают, что именно они дают итоговый результат. И тут уже зависит от возможностей клуба, потому что у кого-то эта ставка на иностранцев прямо заметна, а у кого-то, где меньше денег, должен быть и хороший русский костяк.

Но в целом, да, мне кажется, что средний легионер получает больше среднего россиянина. По крайней мере, у нас в команде было так.

— Если команда выигрывает Суперлигу, то как сильно вырастают контракты игроков, которые непосредственно участвовали в этом успехе?

— У нас вырастали несильно. И русские, и американцы просто получали равномерную индексацию, то есть, если у них уже был свой рынок, то они начинали получать выше этого рынка на 15-20%.

У нас же еще все контракты были однолетние, поэтому мы пересматривали их каждое лето. Писклов был единственным, кто подписался на два сезона, и там все заранее было прописано. Уже в Единой лиге Дагласа тоже на два года подписали.

— Если коротко, как проходят переговоры? Мне кажется, многие болельщики не особо понимают про сам процесс. Кто инициирует переговоры, можно ли подписать контракт онлайн, что прописано в соглашениях? Есть ли там пункт «не пить»?

— Не пить — это уже внутренний регламент, он подписывается отдельно от договора. В каждом клубе свой внутренний регламент, и там есть фиксированная сумма штрафа или процент от зарплаты, у всех по-разному. Это не только алкоголя касается, а любого нарушения, допустим, игрок опоздал на тренировку или проспал выезд, не взял форму… Все прописано.

А вообще при обсуждении контракта в основном речь идет о финансовых условиях, бонусах, агентских выплатах, квартире, билетах и визах. Например, клуб покупает билеты только одному игроку или всей его семье.

Кто инициирует переговоры… Агенты высылают списки, и если игрок тебе интересен, то ты связываешься с их российскими представителями. Они говорят: «Игрок стоит 50 рублей». Ты такой: «Нет, для меня это много». После этого либо ничего не происходит, либо агент может спросить у игрока, готов ли тот приехать за 40 рублей. Или ты сам можешь инициировать диалог с агентом, сказать, что у тебя есть 25 тысяч долларов и нужен игрок на такую-то позицию — и все, получаешь список свободных баскетболистов, которые есть у этого агента за эту сумму.

— В Россию едут охотно?

— Надбавка за Россию существует, но чтобы прямо не готовы были ехать, сейчас такого почти нет, особенно в Единой лиге. Все видят, что миллион иностранцев у нас играют, ни у кого нет проблем, все получают свои зарплаты, никто не жалуется, никто ни на кого в суд не подает, все заканчивают сезоны.

Это сарафанное радио: все со всеми знакомы и все спрашивают, постоянно друг с другом созваниваются и узнают про Россию. Отзывы у всех только положительные. Я никогда не слышал, чтобы кто-то из игроков говорил, будто бы играть у нас плохо.

Правда, с Суперлигой сложнее, у нас уже было несколько игроков, которые отказались ехать из-за политических событий.

Если кто-то прямо подробно начинает расспрашивать, всегда встает вопрос про красивых девушек. Приезжают много игроков, которые любят проводить время, так скажем, в женском обществе. А у нас красивые девушки! Если вы сейчас спросите игроков, кто выступал в разных странах, Россия в этом плане всегда будет в топ-3.

— Все так. А бонусы какие бывают?

— Если сходимся по деньгам, то бонусы — это прямо следующий вопрос. Бонусная система у всех разная, это могут быть выплаты за выход в плей-офф, за каждое конкретное место, даже отдельно за победу. Все это заранее оговаривается и фиксируется в контракте.

Потом уже оговариваются условия проживания. Не всегда, но обычно происходит так, что есть выделенная сумма на аренду, и игрок уже сам решает, как он живет — в однушке в спальнике или в элитном районе в пентхаусе, просто доплачивая за это из своего кармана.

Затем уже обсуждаем визу, количество членов семьи, авиабилеты, автомобиль — будет ли он вообще, и если будет, то с личным водителем или без. Кто-то ездит просто на корпоративном такси.

— Можно подписать контракт удаленно?

— Большинство контрактов так и подписываются. Высылается электронная версия, заверенная игроком, а затем и клубом — ну или наоборот. Такой контракт вступает в законную силу сразу же, ничего не нужно ждать. Оригинал этого документа подписывается тогда, когда игрок приезжает на сборы, но это уже формальность.

Причем так делается не только с легионерами, но и с россиянами, чтобы они тоже лишний раз не приезжали.

— Сколько игроков за лето может отсмотреть в среднем команда Единой лиги, чтобы сформировать состав на следующий сезон?

— В зависимости от того, какая необходимость есть в иностранцах. В некоторых командах берут не больше 3-4 легионеров, например, а где-то квота полностью забивается.

Изначально в одном списке от агента может прийти по 50 человек. Тебе нужно их просканировать, проштудировать, посмотреть, подходят ли они тебе. Я в итоге на каждую позицию отсматриваю примерно человек по 20. Если тебе игрок нравится по статистике, то ты ищешь его видео, и если и там все подходит, то ты начинаешь контактировать с его бывшими тренерами или партнерами, чтобы расспросить про него, узнать больше. Некоторые смотрят на количество сезонов и команд, то есть не меняет ли игрок команды по несколько раз за год. Если меняет, то есть вопрос — а почему? Не выстроил отношения с тренером, с партнерами, клуб не выполнил обязательства, какие-то небаскетбольные вопросы? А идет ли этот игрок вверх по чемпионатам и командам или, напротив, скатывается? Можно изучить его соцсети, это все тоже легко делается. В этом году с «Челбаскетом» была как раз такая история: мы посмотрели соцсети игрока, а там больше половины фото, как он на вечеринках, в том числе с алкоголем в руках. Естественно, после такого кандидатура отметается.

Но если здесь все хорошо, то ты уже связываешься с агентом, обсуждаешь условия, подписываешь договор и занимаешься оформлением.

Как подписывался Мартин и почему Даглас так лоялен

— Какие переговоры в вашей карьере были самыми сложными?

— Джеремайя Мартин.

— Это еще первый контракт?

— Да, когда он играл за «Енисей». Мы тогда приехали в Красноярск и в общении с Эллисом я случайно узнал, что он дружит с Мартином. Был конец января, и уже тогда было понятно, что Джеремайя — один из сильнейших игроков в Единой лиге, один из главных скореров. Я стал расспрашивать Эллиса, и выяснилось, что Мартин хотел бы с ним поиграть в одной команде. А у нас с Октавиусом — двухлетний контракт! Мы еще в декабре 2023 года переподписали его на следующий сезон, когда за два месяца он влюбил в себя всех.

Я сказал: «Ну, если Мартин твой друг, поговори с ним, спроси, хочет ли он у нас играть». Они после игры встретились, поговорили, он вернулся и сказал, что Мартин хочет. После этого мы начали переговоры, которые как раз вышли очень тяжелыми. Дело в том, что его американский агент не хотел, чтобы Мартин так быстро подписал контракт по ходу сезона, и предложил дождаться конца мая. С одной стороны, это было логично, потому что сильный игрок всегда мог найти что-то на другом рынке, что было выгоднее финансово. Но агенты не учли, что Джеремайя очень стремился в «Уралмаш». Он так прямо своему американскому агенту и сказал: «Хочу в Екатеринбург, подписывай».

Переговоры длились около месяца, там и Эллис провел со своей стороны определенную работу с Мартином, и я тоже, когда мы встретились на Матче звезд… Кстати, в итоге уже этим летом игрок ушел к другому американскому агентству, Slash, которые в России работают с Михалевским.

— А самые простые переговоры с кем были? Когда просто позвонили и договорились.

— С Дагласом, но только не в самый первый раз. Когда мы его из «Буревестника» забирали, там нужно было сесть, все обсудить, потратить много времени и договориться, а вот все последующие разы — чисто вопрос цены. Ему все всегда нравилось, он знал клуб, город, болельщиков, с обеих сторон всегда был обоюдный интерес.

Мы же вообще его брали после не самых приятных историй в Европе. Вот ты спрашивал про Перкинса, который не отличался идеальным поведением… Даглас такой же. Джавонте — парень из настоящего гетто, пережил много опасных моментов в своей жизни. Сам он поднялся с низов, из низших лиг, карьеру делает и всю семью обеспечивает.

Но не без шероховатостей в поведении. Мы с «Сахалином» играли четвертьфинальную серию, были выездные матчи. После второй игры ребята решили пойти отметить выход в полуфинал.

На следующее утро нужно было вылетать, а тут ночью мне ребята звонят и говорят — у нас проблема, там Даглас подрался и без сознания лежит. Я приехал туда, а он реально без сознания на полу. Зрелище не для слабонервных! Я впервые такое видел, чтобы человек на нашатырь не реагировал.

Я отвез его в больницу, все устроил, сделали МРТ… Было сильное сотрясение, он две недели в больнице лежал, спасибо тогдашнему директору «Восток-65» Юлии Самолюк, она помогала его полностью обеспечивать всем необходимым. Потом он смог оттуда вернуться только на третий матч с Ревдой, мы выиграли серию в пяти матчах вышли на «Самару» в финале, где потом проиграли.

Но это все к тому, что Даглас к нам тоже всегда с уважением относился. Другие команды сразу бы сказали, что им такой игрок не нужен. Но мы поверили в него и дали шанс. Он потом сделал выводы, и следующие переговоры всегда проходили легко.

Переезд в Челябинск и Единая лига через 2 года

— Давайте поговорим про вашу сегодняшнюю работу. Как возник вариант с «Челбаскетом»?

— Первый раз вариант возник в сентябре, когда я увольнялся с поста исполнительного директора «Уралмаша». Я поехал на Суперкубок и в аэропорту пересекся с Николаем Дмитриевичем Сандаковым (президент «Челбаскета» и Федерации баскетбола Челябинской области — прим. «Перехват»). Я ему рассказал свою ситуацию, он выслушал меня и сказал: «Если в будущем будет желание связать карьеру с Челябинском, то поговорим». Я сказал, что у меня пока еще есть вариант остаться, но если не останусь, то вернемся к этой теме.

Тогда я остался, а когда ушел из клуба в январе, мне нужно было восстановить нервы. На это ушло 2-3 месяца. Сандаков связался со мной, когда «Челбаскет» завершил сезон, он спросил, свободен ли я. Мы встретились, он рассказал историю «Челбаскета», показал инфраструктуру, объяснил, как у них все работает. А здесь же пирамида выстроена от и до: все под эгидой федерации, у региона две команды в Суперлиге, есть команда в Высшей лиге, есть планы запустить «молодежку» в Лигу ВТБ, есть студенческие команды, ДЮБЛ и так далее. Все есть, но нужен был человек, у которого есть опыт выхода из Суперлиги в Единую лигу. План состоит в том, чтобы через два года, когда будет достроен дворец, подать документы в лигу. «Челбаскету» нужен был менеджер с таким опытом. А мне было также интересно реализовать себя в новой команде и снова вывести клуб в Единую лигу ВТБ.

Николай Дмитриевич сказал, что всегда следил за «Уралмашем», видел, что мы могли комплектоваться с минимальным бюджетом и хорошо выступать — так было и в Суперлиге, и в Единой лиге. «Челбаскет» — не самая богатая команда, за пределами топ-6 по бюджету, но при этом спортивные результаты для выхода на следующий уровень тоже нужны. Поэтому команде нужен был человек, который сможет укомплектовать состав и заодно помочь настроить организационные процессы, чтобы они соответствовали Единой лиге. Планируется, что заявку «Челбаскет» будет подавать летом 2027 года — к этому моменту нужны и результаты на паркете, и организация.

Мы долго общались и в итоге пришли к общему знаменателю. Договорились, что я приступаю к работе уже с мая и начинаю подготовку к сезону-2025/26. Первостепенной задачей было определиться с тренером, а потом уже с игроками.

— Как раз про тренера. Почему ушел Михаил Терехов, у которого была автоматическая опция продления при условии выхода в плей-офф? Как с ним расстались?

— Действительно, у него было автоматическое продление на следующий сезон при выходе в плей-офф. Но мы с ним договорились спокойно, с компенсациями. Мирно решили, подписали договор, все остались довольны.

— Он точно остался доволен?

— Никто никого не выгонял так резко на улицу. Была оговорена сумма расторжения, которая устроила обе стороны, мы подписали договор и дальше двигались в сторону поиска нового тренера.

Просто было принято такое решение со стороны руководства, это было еще до моего прихода, «Челбаскет» хотел поменять тренера. Моей задачей было вступить в переговоры, выслушать позиции обеих сторон, найти точки соприкосновения и договориться. Мы так и сделали, все подписали, пожали друг другу руки и разошлись, не было никаких претензий.

— У вас у самого однолетний контракт?

— У меня такой же контракт, как у всех игроков и тренеров, он срочный. На данный момент у меня соглашение на один год, за который мне нужно дать определенный результат, обговоренный с президентом. После этого он будет принимать решение на следующий сезон, хочет он меня оставить или нет. Все так же, как у игроков и тренеров — есть показатели, которых нужно достичь.

Вообще, здесь, в Челябинске, для меня новый вызов. У нас другая модель финансов, не такая, как в «Уралмаше». Тут другая система финансирования, и бюджет меньших размеров. Поэтому мне нужно включаться в переговоры с игроками с другой позиции, нужно было перестроиться в этом отношении. В «Уралмаше» мы спрашивали, сколько стоит игрок, и принимали решение; здесь же интересующий нас игрок может не вписаться в наши возможности, и нужно искать пути договориться. Вучкович тоже принимает участие в переговорах, объясняет игрокам свою позицию и то, как будет их использовать. Иногда игрок может пойти к нам на меньшие деньги, но выиграть в других вещах.

— Почему выбрали тренером Горана Вучковича? Вроде бы рынок наставников на момент подписания был еще приличным, почему выбор пал именно на него?

— У нас были разные варианты. Одним из вариантов был тренер «Астаны» Глеб Плотников, он же вообще челябинец. Мы видели в нем перспективного молодого тренера и предлагали ему работу с перспективой пройти путь из Суперлиги в Единую лигу. Он попросил подождать окончания сезона, чтобы изучить все предложения, и кроме нас на него также вышли «Химки» с более весомым контрактом. Химчане тоже выбирали между несколькими тренерами, и Плотников был там шорт-листе.

Глеб хотел дождаться определенности с «Химками». Просто мы понимали, что у «Химок» лучшие финансовые возможности, поэтому тренер, вероятно, уйдет к ним. Так и случилось.

— Я слышал, что вы в какой-то момент рассматривали Александра Герасимова. Правда? Его «Барнаул» переподписал довольно быстро.

— Да, в начале мая тоже был такой вариант. Я хотел постараться с ним договориться, но он не хотел выходить из своего контракта с «Барнаулом». Уже потом, когда мы смотрели в сторону Плотникова и параллельно рассматривали другие варианты, я узнал о кандидатуре Вучковича.

Перед тем, как сделать ему предложение, у меня с ним был достаточно длинный разговор. Мне все понравилось, мы нашли точки соприкосновения и поняли, что смотрим на баскетбол одинаково. Это современный сербский тренер, как и все сербы, он строгий, но по-другому. Мы получили очень хорошие отзывы на Вучковича, в том числе от Зорана Лукича, у которого он работал помощником. У Зорана он больше занимался скаутингом и постановкой нападения, но он мотивирован стать главным. Горан понимал наши перспективы, в том числе возможность подняться в Единую лигу через пару лет, и это его тоже заинтересовало. Деньги были важны, но не они стояли на первом месте. Возможность вроде «Челбаскета» появляется не каждый день.

— В уже мной упомянутом интервью Станислав Момот говорил, что есть разные варианты комплектования команды: где-то президент говорит «я хочу» и точка, где-то этим занимается генеральный менеджер, спортивный директор, где-то вообще лично тренер. Как у вас?

— Пока что я полностью доволен тем, как мы работаем с Вучковичем. Двигаемся на одной волне, обсуждаем каждого игрока, каждую позицию. В принципе, пока что не было серьезных расхождений в плане возможных усилений.

Что касается денег, то еще когда мы только договорились с Николаем Дмитриевичем о сотрудничестве, он сразу назвал четкую сумму, которую готов выделить на зарплаты игроков и тренеров на сезон. Моей задачей было распределить, сколько примерно мы готовы выделить на каждую позицию, сколько иностранцев можем привезти. Сандаков сказал, что можем привезти двоих, примерно обрисовал суммы на них.

— Вы же начали формировать состав еще без подписания главного тренера?

— Да, я двигался исходя из обрисованных мне возможностей клуба. Просто я понимал, что пока мы договоримся с наставником, может пройти время, а у нас его не было. Мне нужно было составить хотя бы примерный пул игроков, в которых я был уверен, что они будут полезны команде.

Так я потихоньку начал изучать рынок русских игроков. Моя позиция была такая: я сформирую часть костяка россиян, которые будут уже готовы, но не больше пяти человек. Президент обрисовал важность наличия местных игроков, и я стал договариваться с теми, кто уже был в составе. Все обсудили с Николаем Дмитриевичем, он рассказал, кто ему понравился, кто не очень, и вот так мы сформировали первых пять человек. Это нужно было еще и потому, чтобы потом вообще не остаться у разбитого корыта, когда большая часть игроков будет разобрана.

— Туманов, Кольцов, Морозов, насколько я понимаю, как раз из первой пятерки подписаний.

— Да. Морозова я знал еще с детства. Мы с ним списались, я спросил, какие у него планы, он говорит: «Хочу пойти в Суперлигу, ищу команду». Он даже не знал на тот момент, что я теперь работаю в «Челбаскете», и мы одновременно выдали: «я в Челябинске» и «хочу в Челябинск». Просто сошлось! После этого нужно было договориться по зарплате и обсудить с «Пармой», чтобы его отпустили. Наши президенты созвонились, поговорили, и все решилось.

Паша Кольцов до этого играл в Челябинске. Я знал, что он боец до мозга костей, что он при любом тренер будет полезным. У него есть характер, желание биться в защите, какие-то ценные моменты, которые любого тренера устроят. О Руслане Туманове мы тоже получили положительные отзывы от предыдущего руководства, он со всеми сохранил хорошие отношения.

Я еще договорился с Вадимом Ореховым. Мы его звали в «Уралмаш» еще тогда, когда он в ДЮБЛе играл. Я следил за его карьерой, созвонился с агентом, договорились по цене. Из местных подписали Диму Якунина, который прошел весь путь из любителей до Суперлиги вместе с «Челбаскетом».

Ну и все. Потом подписали Горана и начали обсуждать все с ним. Я ему сказал, какая сумма у нас есть на сезон, и мы примерно распределили все по позициям, куда и сколько готовы потратить. Иностранцев тоже планировалось искать только после подписания тренера, так как это ключевые позиции, и было бы неправильно, если бы тренер пришел, а эти игроки в чем-то его не устраивали.

У кого в Суперлиге больше денег и как «увели» Ильвовского у «Химок»

— Вы же видите подписания остальных, понимаете суммы, за которые игроки переходят. У кого в Суперлиге самый большой бюджет на данный момент?

— Да, в разговорах с агентами ты примерно понимаешь, кто за какие деньги куда идет. Тебе же говорят, например, что такой-то игрок идет, например, в Грозный за такую-то сумму, и спрашивают, готов ли ты повторить предложение. Это такая модель переговоров.

Так что да, бюджеты плюс-минус понятны. В топ-5 бюджетов Суперлиги попадут «Химки», «Темп» и три «Динамо» — Уфа,  Владивосток и Грозный.

— Грозный в топ-5?

— Я бы даже сказал, что в топ-3. Владивосток тоже в топе, потому что у них наценка за дальние перелеты, они просто не могут давать зарплату на равных условиях, потому что изначально находятся в невыгодной позиции.

Им приходится предлагать больше — условно, чтобы конкурировать за топ-8, Сандлеру нужно иметь бюджет топ-4, чтобы игроки к нему ехали.

А вот Грозный я бы назвал в топ-3. Плюс, добавилась Уфа, которая очень серьезно зашла в Суперлигу. В моей голове такой рейтинг. Потом в шестерке «Новосибирск», плюс, у Ижевска увеличилось финансирование, как я вижу.

— На каком месте «Челбаскет» по деньгам?

— Седьмые или восьмые, где-то так. К восьмерке подбирается «Металлург», он точно намерен зайти в плей-офф. Какие-то игроки, которыми мы интересовались, уехали за большие деньги в Сургут.

ЦСКА-2 и «Зенит-2» в этом плане можно не брать, это молодежные проекты с минимальными бюджетами, но зато с перспективой для игроков попасть в основную команду. Там собрана самая сильная молодежь в российском баскетболе, в том числе за счет «Статуса игрока», из-за которого тебе надо предлагать молодому баскетболисту зарплату фактически вдвое выше той, что прописана в его договоре, и еще затем платить компенсацию клубу, который его воспитал. Короче, в фармах у тебя не финансовая перспектива, а шанс перейти в основу — как, например, у Зайцева с Ключенковым — или возможность потом уехать в NCAA — как у Ермакова с Рыжовым.

— Вы уже не раз подчеркнули, насколько отличается ваш нынешний опыт работы от того, что было в «Уралмаше». Не жалеете?

— Мне все нравится! Последний год в Екатеринбурге был очень стрессовый, а здесь я наконец снова начал получать удовольствие от работы. Со всеми этими подписаниями… У тебя не выходит с кем-то договориться, ты расстраиваешься, потом ищешь другого, получается договориться иногда и за меньшую сумму, чем другие команды, и в итоге получаешь громадное удовольствие от выполненного дела. Я в предвкушении старта сезона.

Когда мы в мае начинали, я понимал, что у нас седьмой-восьмой бюджет, думал, что будет тяжело. Но потихоньку раскачались: здесь взяли игрока, там получилось договориться, тут переубедили — и вот ты уже понимаешь, что можно побороться. Мы воодушевлены.

— В соцсетях «Челбаскета» на шаблоне мест под состав — 12 человек. В реальности ростер будет чуть шире?

— Я не знаю, как получится, но планируется больше. Медиаслужба спросила про табличку, я сказал, что не против, но на самом деле это не так, что вот мы 12 человек набрали и закончили. Мы не ограничиваем себя 12 игроками, потому что это просто заявка на матч, в составе может быть больше человек. Но в той табличке и два тренера, а по факту есть еще тренер по ОФП, доктор и так далее.

Кстати, доктор! Де-факто медицинского штаба не было, доктор не ездил с командой на выезды. Моей задачей было найти доктора, изучить этот рынок — так что тут тоже новый опыт (смеется). Хотел Хасана Исхакова к нам привезти, потому что «Уралмаш» с ним тоже расстался, ему, кстати, тоже искали замену уже с ноября. Но Хасан решил начать индивидуальную практику. Сейчас у «Челбаскета» есть полноценный доктор, с опытом работы на высшем уровне.

— Вы уже упоминали про Ильвовского. Как с ним договорились? Кажется, это был не единственный его вариант.

— Он ждал предложения от ЦСКА, но в это время мы вышли на него со своим предложением. Он в итоге решил не ждать и подписаться с нами, чем помог нам закрыть позицию четвертого номера.

А вообще да, он мог оказаться в «Химках». Они потеряли Кирилла Попова, у которого была опция выхода в Единую лигу и он ушел в «Нижний», после чего «Химки» вышли на Ильвовского. Он с нами подписался буквально за час до этого!

— Месть за Плотникова! А в целом правильно понимаю, что вы активно пользуетесь перспективой Единой лиги через пару лет в переговорах? Помогает?

— Когда мы договариваемся с игроком, то сразу обговариваем, что, по сути, сейчас Челябинск — один из немногих клубов, у которых маячит перспектива Единой лиги ВТБ. У нас игрок может доказать свои амбиции, показать себя и через нас тоже выйти на новый уровень. Ведь тяжело сразу зайти в лигу на уровень выше и еще и на хорошие минуты; а тут это можно будет сделать. Мне со своей стороны тоже хочется сколотить костяк, с которым мы потом сможем выйти в Лигу ВТБ и играть на уровне плей-офф.

Но тут, конечно, надо понимать, что есть игроки возрастные, и если им сегодня, условно, 32-35, то понятно, что там перспективой Единой лиги не заманишь. Тут уже надо договариваться по деньгам, по условиям, показывать, что у нас хорошая организация, медицинский штаб, что есть все условия для жизни, что это большой и классный город. Так что для кого-то важна перспектива, а для кого-то — здесь и сейчас, условия, быт.

Старая гвардия не в почете и задачи «Челбаскета»

— Когда мы делали прямой эфир с Эдуардом Сандлером, он сказал, что баскетбол меняется и что сейчас нужно переключаться на молодых игроков. Сам он, по его словам, проспал этот момент и сейчас будет наверстывать, потому что нужны, грубо говоря, быстрые ноги. Вы тоже такое замечаете?

— Баскетбол действительно меняется. В Суперлиге есть большой разрыв между 35-летними и 25-летними, между ними вообще не так много игроков.

В прошлом сезоне здорово переформатировалась Ревда. Если раньше они ставили на опытных игроков, то прошлым летом взяли молодых и амбициозных ребят — и это в итоге принесло результат. ЦСКА-2 и «Зенит-2» тоже это показали.

А вот у «Химок» была прежняя модель с опытными игроками, и модель эта не сработала. Пусть там одного штрафного не хватило, но все же. Ставка Сандлера тоже не сыграла, да, он сейчас будет что-то придумывать.

На игроков 30+ уже меньше спрос. Они все еще требуют зарплаты на основании своих прошлых контрактов, их запросы не уменьшились, они уверены, что могут принести результат, но все же тенденция такая, что команды, делающие ставку на молодых, преуспевают. Видно, что этим летом сначала делали предложения молодежи и уже потом — ветеранам. Некоторые до сих пор без команды, и процентов 80 составов укомплектованы, доберут только по остаточному принципу кого-то. Ну и, конечно, минус «Иркут», а это как минимум 12 рабочих мест. Мне кажется, агентам нужно начинать объяснять своим клиентам, что, мол, дружище, ты можешь вообще остаться без работы, нужно встраиваться в эту новую жизнь.

— Кого видите основными претендентами на победу в Суперлиге? 

— Тяжело загадывать. Но по бюджетам мы уже более-менее раскидали основных фаворитов, а так только сезон покажет. Некоторые и с иностранцами не до конца определились, а кто-то из игроков все еще ждет предложения из Единой лиги и офферы из Суперлиги у него лежат в запасе. Так что там тоже могут быть еще сюрпризы, к примеру, кто бы мог подумать, что Сопин в итоге поедет в «Темп»? «Самара» взяла Кузнецова, и Сопин с Ревдой буквально за день нашли общий язык.

— Процессы внутри «Челбаскета» соответствуют уровню клуба Единой лиги или еще много чего придется организовывать, чтобы клуб вышел на новый уровень?

— Моя ответственность — это спортивная часть. Есть генеральный директор, который занимается основными процессами, и есть спортивный директор, который занимается спортивной составляющей команды.

Но это правда, что, когда Николай Дмитриевич меня звал, он делал это с учетом того, что у меня есть опыт. Поэтому я буду делиться этим опытом по мере поступления запросов, но не так, что вот я пришел и навожу тут порядок в том, что меня не должно касаться.

Моя основная работа — это спортивная часть: тренер, игроки, медицинская сфера, восстановительная. Все эти процессы, которые важны для спортивного результата.

— Какие задачи на сезон у «Челбаскета»?

— Попасть в призы в ближайшем сезоне, а через год быть ближе к чемпионству, чтобы еще и по спортивному принципу быть готовыми к выходу в Единую лигу.

Когда я приходил, то у руководства было понимание, что под такие задачи нужен тренер с «медальным» опытом. Павел Гооге (российский тренер, основатель «Союза тренеров по баскетболу» — прим. «Перехват») советовал руководству, что если команда ставит задачу попасть на пьедестал, то клубу нужен тренер, который там уже был. Поэтому рассматривали и Бартунова, и Павичевича…

Пришлось объяснять, что это не всегда так работает. Даже если взять на примере «Уралмаша», то кто мог подумать, что Ростислав Вергун, не имевший опыта не то что медального, а даже в плей-офф с «Минском» не выходивший, так хорошо впишется и с первой же попытки выведет клуб в четвертьфинал? Когда он к нам приходил, мы были в зоне плей-ин, а потом Уралмаш с ним дважды попал в плей-офф и взял Кубок России.

Так что эти критерии не всегда правильные, это клише. Это и с игроками бывает: если он в одной команде плохо сыграл, то все, ставят крест на нем как на несостоятельном. Бывают же разные тренеры, разные условия, какие-то проблемы семейные могли у кого-то возникнуть. Поверить в игрока или в тренера очень важно.

— Это правда. Год назад в Андрея Саврасова никто не верил после неудачного года в NCAA, он пошел в «Иркут» и сыграл так, что имел больше десятка предложений из Суперлиги и несколько вариантов в Лиге ВТБ.

— Да, плюс, когда он уезжал, он был больше третьим номером, а приехал уже четвертым, потому что баскетбол поменялся и он сам тоже переоформатировался. Поэтому нет никаких четких залогов успеха, что вот нужно делать так и так, чтобы получить результат.

Если не ошибаюсь, Сандлер говорил: «Дайте мне 150 миллионов, и я выиграю Суперлигу». Но не факт! Баскетбол меняется, тенденции меняются, да и спорт есть спорт, всегда есть место случайностям. Мы с «Уралмашем» дважды выиграли Суперлигу, имея не самый высокий бюджет. Николай Дмитриевич меня и позвал потому, что соотношение бюджета к результату всегда было хорошее. Будем стараться забраться в призы.

Беседовал Артем Комаров