Американский рынок очень сильно защищает своих специалистов, поэтому любая история успеха человека извне — она штучная и потому очень интересная. В этой связи истории россиян, которые смогли уехать в США и построить там карьеру или хотя бы просто не потеряться, еще более ценны.

Совсем недавно в «Перехвате» выходило большое интервью с Дмитрием Пиршиным — легендой московского стритбола начала нулевых, а ныне тренера, который давно стал своим в Чикаго и отправил в НБА нескольких воспитанников. Как и Пиршин, наш сегодняшний герой Дмитрий Федосеев тоже долго умудрялся оставаться в тени. А меж тем он помог и продолжает помогать Владу Голдину становиться лучше и протаптывать себе дорогу в НБА.

История Федосеева — это тоже своего рода American Dream: туристическая поездка в Штаты, по воле судьбы превратившаяся в переезд с концами; жизнь в квартире друзей и случайность, которая помогла найти работу, а затем — много, много упорства на пути к цели.

«Перехват» обсудил с Дмитрием Федосеевым его переезд, работу во Флориде и Мичигане, перспективы троицы Голдин-Демин-Лахин и, конечно, планы на собственную тренерскую карьеру. А еще мы по косточкам разобрали NCAA — что это такое, кому стоит туда ехать, чего ждать от американской студенческой карьеры и что нужно знать перед отъездом.

«Твой бэкграунд здесь мало кому нужен. Важно, что ты имеешь отношение к баскетболу; не из балета — уже хорошо»

— Дмитрий, расскажите про свою карьеру в общих словах. Если вбить ваше имя в поисковик, сведения очень обрывочны.

— Моя тренерская карьера началась со студенческой скамьи. На четвертом курсе Московского института стали и сплавов, будучи игроком, я переквалифицировался в тренеры и одновременно работал и с женской, и с мужской командами. Через год я получил приглашение в школу олимпийского резерва «Глория» в Москве, где впоследствии отработал 12 лет. После этого перешел работать с молодежной командой московского «Динамо», а еще через два года получил предложение из ростовского клуба «Пересвет-ЮФУ» и последние шесть лет российской карьеры я работал в Ростове.

В Америке я работаю с 2023 года: сначала это был сезон во Florida Atlantic University, а потом — в University of Michigan.

— Я нашел множество семинаров в России с вашим участием.

— Да. В последний год у меня было больше 70 перелетов, потому что, помимо регулярного чемпионата в Ростове, я еще участвовал в программе «Движение вверх» от АСБ. Мы с Максимом Шарафаном за год провели более 20 семинаров. Меня довольно активно привлекали к этому процессу.

— В Америке смотрят на участие в семинарах? Ведь как тренера вас вряд ли знали.

— Нет, здесь это вообще никого не волнует, твой бэкграунд с точки зрения баскетбольной истории вообще мало кому нужен. Важно, что ты, в общем-то, имеешь отношение к баскетболу; не из балета — уже хорошо.

— Расскажите в целом про идею поехать в Америку. Как вы к этому пришли?

— Будучи еще на заре своей карьеры, как и любой человек, вовлеченный в баскетбол, я смотрел за океан и хотел знать, как там дела. У меня всегда, особенно по молодости, была иллюзия, что я бы поехал в Америку, посмотрел, как там все работает, и потом попытался бы привезти, адаптировать к российской действительности то, что можно. Но долго у меня не получалось это сделать, два раза я получал отказ в визе.

В 2013 году я закончил Европейскую школу тренеров, после чего имел право подаваться на программу как выпускник. Это программа IPSC от Международного Олимпийского комитета, месячная стажировка в Америке. Я на нее подавался несколько лет и в 2019 году я впервые получил одобрение. Несмотря на то, что у меня уже начался сезон, я получил разрешение от руководства клуба и впервые познакомился с Америкой за счет этой программы.

Чтобы было понятно, насколько это редкая история: всего 9 человек со всего мира раз в год могут пройти IPSC. Программа покрывала все — от билетов до проживания, питания и карманных расходов. После недели нахождения в Делавэре нас распределяли по разным университетам, и я попал в университет Дэвидсон, это вуз Стэфа Карри. Там я познакомился с руководителем мужской программы Бобом МакКиллопом и с тренерами женской программы.

— А как вы остались? Ведь программа не подразумевает переезд.

— Я ездил в США несколько раз, в том числе меня приглашали на Матч звезд WNBA. В 2022 году после Спартакиады у меня образовалось несколько свободных дней, я дал команде выходные, а сам полетел на финальную серию женской НБА. Но по ходу моей «туристической» поездки стало понятно, что в силу финансовых причин мне придется разорвать контракт с клубом. Я ушел, но к тому моменту уже все позиции были заняты, ведь это был сентябрь. Ну и я просто остался в Америке.

Вообще, и было подозрение, что я останусь, потому что слухи о наших финансовых проблемах ходили давно. Но чтобы прямо спланированно уехать куда-то, получив предложение... Такого не было. Я просто остался в Америке, по большому счету, без причины. Мои хорошие друзья живут в Нью-Йорке, я у остановился у них.

— Нужно же было переделывать документы?

— Конечно. Сюда нельзя просто приехать с туристической визой и получить какую-то работу. Ты просто не имеешь права, это нелегально, и такие серьезные организации, как университеты, в такие игры не играют.

Я занялся всеми документами, чтобы находиться в легальном статусе. И это мне очень помогло, потому что в какой-то момент мне позвонил Максим Шарифьянов. В силу рынка мы с ним давно были знакомы, у нас уже была история взаимоотношений. Он знал игрока, которому нужна была помощь с индивидуальной подготовкой в Америке. Я был как раз свободен.

Потом подвернулась возможность попробовать себя в FAU, где играл Влад Голдин. На «Мартовском безумии» в Нью-Йорке мы встретились с тренером Дасти Мэем. Он сказал, что у них есть вакансия ассистента, но я, честно говоря, понимал, что скорее всего ассистента мне не получить — в первую очередь, в силу своих ограничений по языку на тот момент. Плюс, если я хотел социализироваться, то мне даже лучше было получить позицию graduate assistant, им будет проще отдать мне это место. Я выбрал эту позицию и не жалею. Я приехал в FAU в мае 2023 года и так начал работать в структуре команды.

— Это ассистент-стажер, правильно? Чем принципиально эта позиция отличается от обычного ассистента и почему было сразу не сделать вас тренером-ассистентом?

— Я для них ноунейм. Помните историю с Этторе Мессиной, когда он приехал в «Сан-Антонио»? У него огромный багаж, сумасшедший статус в Европе, наверное, это была значимая история для Поповича исходя из их личных отношений. Но никакого ажиотажа в Америке это не вызвало, что один из самых титулованных тренеров Европы едет к ним. Ну едет. Чтобы что?

У американцев очень хорошо развита защита рынка, этому точно надо поучиться — тому, как они уважают своих доморощенных специалистов.

Свои защищены. Достаточно посмотреть статистику по количеству ассистентов с европейским паспортом по всей NCAA, там по пальцам пересчитать. Да и это все почти всегда люди, вышедшие из систем вузов.

— Вы еще сказали про язык. Сильный барьер был?

— Европейский английский от американского сильно отличается. Плюс, я не так часто бывал в США, чтобы практиковать язык, и хотя я говорил, для ежедневной работы моего уровня все равно было недостаточно.

Но дело не только в языке. У ассистента широкий спектр задач, помимо работы на площадке, и в первую очередь это рекрутинг, переговоры. На тот момент я просто не мог выполнять этот функционал не только в силу ограничений по языку, но и из-за специфики рынка, незнания потребностей и возможностей. В Америке существует очень много правил и ограничений, книга со всеми этими правилами насчитывает 500-600 страниц. Так что было просто невозможно вот так сходу зайти.

Вот если завтра появятся следующие демины и голдины, то прицепом зайти будет куда проще. Но это все равно прицеп. Хотя от тебя там не ждут каких-то сумасшедших фундаментальных баскетбольных знаний, просто тут своя кухня, своя школа, и она уникальная. Есть, конечно, свои плюсы и минусы, потому что европейская тренерская школа в своем среднем уровне мне кажется повыше с точки зрения именно базисных знаний — у нас все же принято проходить множество образовательных ступеней, сертификаций… Ты вообще не можешь получить позицию в государственных учреждениях, если у тебя нет диплома на эту тему. У меня первый диплом — инженер в металлургической промышленности, автоматизация технологических процессов производства. Казалось бы, где там баскетбол? Чтобы продолжить работу в спортшколе «Глория», я уходил на переподготовку кадров, а уже в Ростове я окончил аспирантуру по спортивной части.

— Вам, кстати, пришлось проходить переподготовку для работы в США?

— Здесь, в Америке, меня оценили так, будто бы у меня есть докторская степень. У них тут специализированного физкультурного образования практически нет нигде, есть только sports science — это, в основном, кинезиология или биомеханика; все остальное — это просто практический опыт. Даже взять, например, [главного тренера Michigan Wolverines] Дасти Мэя. Он несколько десятков лет работал ассистентом.

А вообще есть школа менеджеров. Ну они называются менеджерами, но это обычные студенты, которые рвутся в баскетбольную программу. Тренерам поступает порядка нескольких сотен анкет с просьбой взять их менеджерами в команду. По сути, это волонтер, который ничего не получает, но делает очень много: ходит на тренировки, подает мячи и т.д. Видели же эти ролики, где несколько полотеров набрасываются на каплю пота на паркете? Это вот менеджеры.

И уже над ними позиция graduated assistant — это вот я. Как правило, это человек, который идет дальше после бакалавриата или магистратуры, ну или же это бывший игрок, который закончил играть и остается в университете. Такой вот ассистент получает право на образование, он может сопровождать команду, то есть, он становится почти ассистентом, но технически, по регламенту, не имеет права тренировать.

— Звучит как даунгрейд по сравнению с тем, что у вас было в России.

— Он и есть. И это большой челлендж — и был, и остается, и еще будет. Мне иногда просто приходится самого себя за язык хватать, эмоции контролировать.

Когда на такую позицию приходит человек с переизбытком опыта, overqualified, то обычно в Америке его не берут. Не принято брать на такие должности людей с большим бэкграундом, с серьезными знаниями.

Это автоматом порождает конфликты, это правда. Ты пришел на эту позицию, грубо говоря, интерна, вот на ней и будь. Со всеми вытекающими — кофе принеси, планшет подай и так далее. Ты не можешь иметь собственного мнения, потому что не на чем его иметь. Когда тебе 22 года, ты просто рот открыл и ходишь, все впитываешь. А когда на этой позиции такой, как я, то иногда возникают сложности. То есть, у нас все проходит нормально, но внутренние сложности есть, ведь остались мои привычки. Я, грубо говоря, еще вчера управлял таким же штабом, каким Дасти сейчас управляет.

Чисто технически, я вообще не могу тренировать и могу разве что подавать мячи, но, конечно, эти правила все обходят. Все университеты из high major стараются иметь несколько таких graduated assistant’ов, чтобы они помогали в развитии игроков. Так что по факту это не просто люди, которые мячи подают, они именно развивают баскетболистов. Пусть тут и очень странное понимание индивидуальной работы.

«В Америке такой сумасшедший поток игроков, что решает закон джунглей. Кто выжил, тот и сильнее. Отсюда эти мамбы-менталити»

— Вот как раз про это есть вопрос. Уже упомянутый вами Максим Шарифьянов в прошлом году писал для «Перехвата» большую колонку, в которой, по сути, сказал, что молодым игрокам не нужно ехать в Америку — именно потому, что там нет никакой индивидуальной работы, что она и сводится к тому, что тебе подают мячи. Получается, все правда?

— Ох, начну издалека. Еще работая в московском «Динамо», я отправил своего первого игрока в Америку. Потом, когда я уходил, у меня была достаточно талантливая команда, и я каждой из них предложил свой вектор развития и сказал, что поддержу в любом из этих направлений: кто хочет в Америку, я помогу уехать, кто хочет со мной в Ростов — едет в Ростов, кто хочет остаться в столице — тоже пожалуйста.

Несколько игроков уехали. Первой у меня уезжала Катя Головкина, потом Рита Плескевич — сначала в junior college и уже потом в женскую NCAA. Она, кстати, чемпионка мира, когда мы в 2017 году обыграли Америку [в финале первенства мира U19], там были два моих игрока — это Рита, которую я к тому моменту воспитывал 11 лет, и Элеонора Оленникова. Так вот, потом два игрока уехали в Virginia Commonwealth University — это Ольга Петрова, которая сейчас играет в Красноярске, и Соня Пашигорева, она закончила с баскетболом. То есть, у меня есть какой-то бэкграунд на эту тему.

Дело в том, что, когда у тебя есть дефицит в игроках, то ты начинаешь заниматься методиками и шлифовкой этих методик, чтобы те единицы, которые у тебя есть, хотя бы выживали — они должны оставаться здоровыми, находиться на площадке максимальное количество времени, чтобы приносить свою пользу, и так далее. Они должны много чего уметь, потому что это штучный товар, у тебя нет множества таких игроков. Даже Словения, Испания, Греция, которые характеризуются сильной школой, тоже из этого разряда — там тоже дефицит игроков, и тебе просто необходимо уметь вытачивать из них что-то.

В Америке же подход другой — у них такой сумасшедший поток этих игроков, что решает закон джунглей. Кто выжил, тот и сильнее. Отсюда эти мамбы-менталити.

— Но при этом MVP НБА в последние годы как будто бы чаще становятся европейцы, которые даже не играли в NCAA…

— Да. С одной стороны, с американским подходом тяжело спорить, но, с другой стороны, последние мировые турниры показывают, что европейский подход стал достаточно конкурентоспособным — начиная с Кубка мира и заканчивая Олимпийскими играми. Хотя в Париж приехала настоящая дрим-тим, у нее тоже были сложности.

Если мы посмотрим юниорские чемпионаты, то за последние 5-6 лет у США были проблемы — по крайней мере, у парней; у девушек там в одни ворота, просто несопоставимая разница в объеме занимающихся и конкуренции, которая есть в Америке.

Именно из-за этого наши суперталантливые игроки не растут дальше. Это не вопрос лимита на легионеров, который Максим в том числе поднимал в своих колонках; это вопрос того, что им просто не с кем сражаться. Я эту тему поднимал очень много раз.

Все вот эти попытки выиграть детские первенства России путем, мягко сказать, обирательства регионов приводят к тому, что у тебя 85-90% игр детских первенств России проходят с разницей в 30 и более очков. Ни о какой конкуренции говорить не приходится.

А любой рынок развивается в конкуренции, любой бизнес развивается в конкуренции, экономика развивается в конкуренции и так далее. В спорте — то же самое: если у тебя нет стимула завтра прийти на тренировку еще раз поработать, то зачем тогда это все. Я же работал с молодежью, в мой первый заход в «Динамо» там была девочка из спортшколы, она мне сказала прямо: «Дмитрий Владимирович, что вы мне хотите сказать? Я уже столько сыграла в своей жизни, я уже три раза чемпионка России». Хотя она вообще-то только призеркой была, но не суть. Ничего себе заява, да? А ей 16 лет. И там реально такое мышление, потому что они выигрывают первенства в одни ворота. Это же детская психика. Ты, взрослый, понимаешь, что к чему, что все это искусственно, но ребенок этого не понимает, не знает, что из года в год просто одна и та же ситуация мешает другим быть конкурентоспособнее. Региональные чемпионаты в одни ворота, полуфинальные чемпионаты в одни ворота, финальные чемпионаты в одни ворота. Так происходит десятилетиями, в последние лет 15 крупные центры убивают всех остальных, там в лучшем случае полторы плотных игры — полуфинал и финал либо матч за третье место. А ты вырастешь за одну игру?

— Нет, конечно.

— А теперь вернемся в Америку. Здесь тысячи или даже десятки тысяч детских команд, на какой-нибудь турнир арендуются ангары с десятками площадок — и там с утра до ночи играют.

То же самое происходит в школьном и студенческом спорте. Даже не будем говорить про уровень, но сколько у нас, например, команд в ДЮБЛ? Ну 30 женских и 50 мужских, например. Умножим на 10 игроков — по факту играют семеро, пятеро не выходят на площадку, но ладно — и получим у юношей приблизительно 500 человек в возрасте 16-19 лет. До профессионалов дорастают еще меньше.

А у них здесь только студенческих команд только первого дивизиона NCAA — 356. Если умножить на 10, получится 3,5 тысячи, а есть еще второй и третий дивизионы, JUCO и лиги, названия которых я даже не вспомню. И это уже студенты. Это просто несопоставимо.

Это и есть ответ, почему тут другой подход.

Это в России мы занимаемся индивидуально, следим, чтобы там постановка ножек была, чтобы стопа работала… Здесь проще: не слушает? не бьет? не бежит? заходи следующий!

— Действительно, выглядит как закон джунглей.

— Да. Я согласен с Максимом, что наше традиционное понимание индивидуальной подготовки не совпадает с пониманием, которое я здесь встретил. Но я встретил одного тренера здесь. Одного. И вот с чем я не совсем согласен в колонке Макса, так это с тем, что для того, чтобы выносить такое суждение об американской системе, нужно собрать как минимум треть всей системы — из 356!

Например, я перевез сюда в Мичиган своего бывшего игрока из Ростова Юлю Грабовскую. Мне вообще очень нравится здешний подход, как они индивидуально работают, как они относятся, все достаточно хорошо. Я был бы аккуратен в оценке, в том числе и российских команд — потому что знаю, что у нас очень много проблем в индивидуальной подготовке. Особенно это было заметно, когда был беспроблемный доступ к иностранной рабочей силе. Никто не занимался индивидуальной подготовкой молодежи. Чем, кстати говоря, я и выиграл свою конкуренцию сначала в «Динамо», потом в «Пересвет-ЮФУ». Мой процесс работы был принципиально другим, я выигрывал тем, что мог предложить молодым игрокам. Они с удовольствием шли на меньшие деньги, но понимали, в какую они программу идут. Вот этими программами и нужно конкурировать — здесь, в Мичигане, как раз пытаются это делать.

Другое дело, конечно, что в Америке ты никогда не знаешь, куда идешь. Это сложная история, потому что они все очень красиво говорят. Мы с Юлей посетили несколько университетов, и они просто короли презентаций: показывают тебе, что с тобой будут делать, как у них предыдущие девушки играли, как с ними работали. Но, на самом деле, ты никогда не знаешь, куда попадешь.

В американском баскетболе мотивационных речей сильно больше, чем специфической технической работы.

Но при этом все равно есть специалисты хорошего уровня. Задача в том, чтобы попасть именно туда, куда надо.

Почему в России — в том числе и Максиму — проще ориентироваться? У него три с половиной команды, и он точно знает, с кем можно работать. Вот здесь я этого тренера знаю, я ему своего молодого игрока отдам; вот здесь я знаю систему, я отдам другого игрока. В зависимости от того, какие характеристики у игрока и какие у него потребности, он ориентируется на этом рынке, понимая, что он делает. Он это может контролировать. А здесь контролировать что-то очень сложно, нужно заранее понимать и все взвешивать.

Хотя при всех минусах и при всех сложностях, которые есть в американской системе, я все равно остаюсь адептом того, что игрок, который может себе позволить американскую историю, должен ехать и пробовать.

«Талантливых людей везде возьмут. Неважно, в какой ты сфере — пение, рисование, баскетбол; если ты уникальный человек — давай, добро пожаловать»

— Хорошо. Если все же не согласиться с Максимом и подумать, что кому-то в Америку все же стоит ехать, то игрокам какого типа и позиций действительно стоит пробовать себя в студенческом баскетболе?

— А они здесь не каждого-то ждут. Тут мальчиков ростом 190, умеющих мяч под ногой переводить, как говорится, как собак нерезаных. Но при этом смотрите: Демин приехал — ну-ка, заходи. Почему? Потому, что он уникальный парень. Он талантливый, и талантливых людей везде возьмут. Неважно, в какой ты сфере — пение, рисование, баскетбол; если ты уникальный человек — давай, добро пожаловать.

В чем уникальность может выражаться? У Влада уникальность в 216 сантиметрах, у Нягу тоже. То есть, конечно, они здесь ждут высоких не потому, что русская земля-матушка рождает суперталантливых высоких, а потому, что их просто мало. Это дефицит. А если ты при этом еще бегать-прыгать умеешь, то, конечно, приезжай.

То же самое по девочкам. Вот я три дня назад я разговаривал с Юлиным тренером, и она говорит: «А у тебя есть еще одна Юля? Давай нам еще одну Юлю». У девочек еще и дефицит больше, девчонкам сюда проще приехать. В моем понимании, любая девушка из первых 16 своего возраста должна сюда заходить сразу в топовую лигу. Я бы пробовал. Ты приезжаешь сюда в 17-18 лет, получаешь классное образование, которое котируется по всему миру, получаешь язык, получаешь сумасшедший кругозор, при этом тебе все оплачивают — больше или меньше, в зависимости от университета. Юля, например, летает на чартерных рейсах, у нее вся экипировка. Уверяю, ни один российский клуб, даже из Единой лиги, не поможет позволить себе уровень экипировки, который есть здесь. Я получил 20 с лишним пар кроссовок за этот сезон — а я тренер; что уж говорить об игроках? В FAU было поскромнее, но там тоже все хорошо с этим.

Поэтому… ехать или не ехать? Взгляните на совокупность факторов: ты попадаешь в эту конкурентную среду, а еще если ты здесь зубки показываешь и проходишь через это, то ты вернешься в Европу и Россию легко. Вот попасть сюда — не так легко. Но если ты оказался здесь и выиграл свою конкуренцию, то все будет нормально.

— Но можно же ведь приехать и не попасть? Вы же сами говорили, что место на место не приходится.

— Да, конечно. У той же Ольги Петровой, которая сейчас играет в Красноярске, не все хорошо складывалось здесь, например. Она приехала обратно в Россию, ко мне в Ростов, и я ее год реанимировал — так не повезло с программой. Мы ее вообще могли просто потерять из баскетбола, пришлось реально сезон ее восстанавливать. Но Ольга сама по себе талантливая девчонка, и за год там все стало на свои места, она получила в «Енисее» очень хороший контракт.

Так что все упирается в то, куда ты едешь. И нужно иметь смелость потом поменять университет, если что-то не задалось. Тем более, сейчас это стало проще, стало значительно меньше ограничений на переходы. Это раньше тренеры могли относиться к игрокам как к рабам, которые здесь на пять лет, но сейчас, если что-то не понравилось — на трансферный портал. Придется к этому привыкать. Тут 33 лиги, можно зайти хоть в 12-ю и там показать цифры, чтобы тебя завтра забрали по соглашению NIL куда угодно — за деньги, которые ты даже в России не получишь.

Так что я бы ехал. Особенно если ты, условно, в сборной U16-U18, буквально на любой позиции. Даже, например, Саша Щербенев, который играл в «Локо» и потом перешел в «Зенит», здесь бы зашел прямо хорошо.

— Но Саша старше. К тому же, есть примеры, когда игрок из U20 — говорю про Даниила Глазкова — попал в NCAA через академию IMG и пока что совершенно там не играет…

— А сколько у нас исключений из правил, когда люди попадали в U16, U18, а потом на профессиональном уровне их забыли и след простыл?

— Достаточно.

— Так это все то же самое. Это не потому, что Глазков уехал в Америку. Ну и потом, конечно, еще нужно разобраться, что там за академия IMG и чего там больше — пафоса или настоящей работы. Сумасшедшая дорогая программа. Они дают scholarship для некоторых игроков, тем самым приписывая себе некоторые достижения — у них там методика такая, что они забирают людей после high school для того, чтобы потом, когда игроки бегают по площадке, там высвечивалась подпись, что они вышли из IMG Academy. А академия эта может быть десятой по счету, кто подготовил этого игрока.

Я просто не склонен делать выводы и приписывать это американской системе или российской. Надо смотреть, куда он поехал. Например, вот Loyola Chicago, где он играет — что это за университет? Если там не нравится, то надо переходить в другую команду и постараться найти своего тренера. Это же вообще одна из главных задач игрока.

— Как себя подготовить к NCAA, не просидеть на скамейке 2-3 года или даже всю университетскую карьеру? Что сделать, чтобы минимизировать эти шансы?

— Да, кстати говоря, к вопросу об этом, о 2-3 годах. Я думаю, что почти все проходят через эту историю — если, конечно, ты не суперзвезда и не идешь сразу на драфт, как Егор Демин. Я бы не боялся такого развития событий, потому что в баскетболе, как и в покере, нельзя выиграть в первой раздаче. Это длинная история.

Если ты хочешь в 18 лет забронировать за собой контракт где-то в российском топ-клубе через несколько лет, то ничего не выйдет. Так это не работает.

Плюс, тебе справедливо дают на один год red-shirt, чтобы ты заматерел. Даже очень талантливые ребята пользуются этим, потому что тут же переход из школьника в студенты, другая социализация, ты выходишь играть против парней, которым по 22-23 года. В Штатах физика у всех в порядке. Ты просто можешь не потянуть и ментально, и физически — и это может надломить. Я бы не боялся этого года просиживания, бери red-shirt и не теряй этот сезон, он не скажется на твоем eligibility (Дмитрий имеет в виду, что этот сезон не будет учитываться, и игрок сможет провести в NCAA «лишний» год — прим. «Перехват»).

Нужно просто морально подготовиться к этой истории, потому что ты тут, скорее всего, сядешь на скамейку — если ты, конечно, не суперталант и не будешь готов вот так сходу делать разницу. В этот год ты иди учись, тренируйся, социализируйся, адаптируйся. Не надо этого бояться. Что ты теряешь? Все, кто проходит эту ступень, все равно потом становятся игроками. Ничего с тобой не случится. При этом да, если ты разрываешь в 18 лет, тебя никто не посадит на лавку. Они же сами себе не враги.

— По версии того же Шарифьянова, основной скилл главных тренеров NCAA — это рекрутинг. Многие даже авторитетные тренеры играют в предельно простой, стародавний баскетбол, и кажется, что не развивают игроков тактически. Может, поэтому даже у заметных выпускников уходит столько времени на адаптацию — хоть в Америке, хоть в Европе? А в чем тогда выгода от игры в NCAA?

— У меня тогда сразу вопрос: а откуда европейские команды берут игроков?

— Из своих академий, из академий конкурентов, в том числе из NCAA, да.

— Но берут же из NCAA.

— В том числе.

— Нужно просто пройти через процесс адаптации, собственно, такой же, как и тот, через который проходят европейцы при переезде в Америку. Давайте вспомним, например, Траджана Лэнгдона или Джона Роберта Холдена — моему поколению эти фамилии просто очень известны. Люди прошли через минорные лиги, тот же Джей Ар где только ни поиграл, прежде чем понял, что такое европейский баскетбол. И ничего, и вышел на серьезный, хороший уровень. Этого тоже не следует бояться.

Баскетбол определяет сама игра. Если человек понимает игру, он завтра подстроится под тренера. Да, ему нужно будет время, да, ему нужно будет перестраивать свой мозг и где-то со скрежетом запоминать всю эту многоходовку в обороне.

И давайте честно, иногда европейские тренеры тоже сами себя обманывают в этой истории — они слишком сильно надувают щеки, хотя баскетбол, в общем-то, иногда сильно проще, чем все его преподносят.

— Странно слышать это от европейского тренера, но да, это именно то, о чем я тоже иногда думаю.

— Конечно. Американские тренеры, действительно, сосредоточены на рекрутинге, потому что, как я сказал, у них 300 с лишним университетов претендуют на одну поляну. Естественно, у них сумасшедшая конкуренция. От этого зависят очень много вещей, и поэтому для спортсменов здесь шикарные условия, поэтому сейчас в NCAA есть деньги и так далее. Само собой, если ты будешь проигрывать на этапе набора игроков, то тренировками талант победить будет достаточно сложно.

В другую сторону это тоже работает. Если человек талантливый, он потом в Европу приедет без проблем. Женский российский рынок смотрит в Америку и забирает людей со студенческой скамьи только так. Понятно, что сильные клубы забирают людей, скажем, с Матчей звезд, но европейский рынок способен забрать человека и уже потом его доучить, если нужно. На мужском рынке происходит ровно такая же история.

Я разговаривал с ребятами, которые летом здесь тренировались. Это выпускники, которые уезжали играть в Европу и просто в межсезонье приезжали поддерживать форму. Они возвращаются в свои «домашние» колледжи и говорят, что в Европе сделаешь лишний удар в пол — тренер уже кричит, вопит и орет. Здесь же к этому относятся куда лояльнее. Но ничего, приучаются делать меньше ударов в пол и больше обращать внимание на выбор бросков (смеется).

Поэтому я бы не утрировал эту историю настолько сильно, типа «ой, они там в Америке такие вот безграмотные». Хороший игрок, если что-то не будет уметь, завтра всему научится; а кому не дано, того и не надо учить.

Но я как тренер рассуждаю, а Максим Шарифьянов — как агент.

«Все эти преддрафтовые расклады — это так, контент для ESPN по телевизору показать, им же что-то надо показывать»

— Давайте поговорим про Влада. Голдин проводит во многом выдающийся сезон, причем третий подряд, но только сейчас наконец-то вошел в топ-100 по версии того же ESPN. Верите ли вы в то, что у него все-таки есть шансы в 24 года быть выбранным на драфте? Что именно ему нужно доказать и показать в оставшейся части сезона, чтобы это все-таки случилось?

— Каким по счету Зак Иди был в котировках перед драфтом?

— В первом раунде.

— А ушел в первой десятке. Все эти преддрафтовые расклады — это так, контент для ESPN по телевизору показать, им же что-то надо показывать. Вот они там сидят, теоретизируют с утра до вечера. Все будет сильно упираться в конкретный рынок, каким он будет и каким будет запрос от этого рынка.

Мы сидим и молимся, чтобы тот же Зак Иди и еще пару высоких ребят показали себя хорошо в этом сезоне. Чем лучше они себя покажут, тем больше шансов у Влада. Я во всю эту историю преддрафтовых раскладов не сильно верю. Майкл Джордан тоже не первым ушел в свое время, Тони Паркер был далеко, Ману Джинобили…

Поэтому вся эта история — она очень неоднозначна. Сколько будет команд, которым будет нужен высокий игрок? Я, например, считаю, что мы очень сильно зависим от командной истории, то есть, чем успешнее будет команда, чем успешнее мы будем дальше играть, тем больше шансов.

Второй момент, который я вижу определяющим — это то, насколько Влад взаимодействует в пик-н-ролльной системе с другим высоким игроком. Их связка с Дэнни Вольфом показывает, как он хорош в этой работе. Успех этой парочки — это отличная основа. У Влада упал процент за счет того, что он стал трехочковые бросать и в целом стал брать на себя больше лидерской работы, то есть появилось больше риска. Например, в том году он играл более прагматично и долгое время лидировал во всей лиге по точности бросков. Когда ты около звезды имеешь человека с процентом 70 — это серьезное подспорье, плюс, этот же человек хорошо защищает трехсекундную зону.

Влад сегодня — один из самых бегущих высоких, мы этому уделяли достаточно большое внимание в летней работе. Дистанционно в формировании программы тренажерного зала нам помогает Миша Новиков, мы все время с ним на связи. Баскетбол же — это никогда не только техника. Я вообще адепт того, что физика должна опережать эту историю. В результате всего этого Голдин двигается очень прилично — это началось еще в том году и продолжилось после перехода в Мичиган.

Эти моменты мимо скаутов не должны проходить, я буду до последнего верить, что он получит свой контракт в НБА. Есть же разные опции, помимо драфта, существуют прямые контракты, которые можно получить хоть по ходу сезона. В любом случае, спасение утопающих — дело рук самих утопающих, человек должен сражаться за свою карьеру. Он это делает хорошо и выполняет необходимые требования для того, чтобы претендовать на это.

— Да и результаты у «росомах» есть.

— Да, это видно в том числе и по результатам. Если бы год назад кто-то сказал, что он наберет 36 очков против UCLA, все бы посмеялись; а два года назад такого просто никто и предположить не мог.

Но вопрос даже не в том, чтобы набрать 36. Даже если он будет постоянно так делать, в НБА в первые один-два года никто не будет смотреть на него как на серьезную опцию в нападении, в это время его задачей будет завершить несколько раз атаку после того, как с ним поделится мячом какая-нибудь звезда в атаке. В остальном же он должен будет добывать себе атаки самостоятельно. Вот над тем, чтобы добывать дополнительные владения, мы и работаем сейчас — где-то смахнул мяч, где-то подобрал, такие вещи. Обеспечить одно, два, три владения, особенно в концовке, это большое дело. Ну и защита, само собой, чтобы руку ставил.

В прошлом сезоне мы очень сильно боролись с перебором фолов, чтобы он сам у себя не воровал эти минуты. Здесь многое зависит от его подвижности, от того, насколько он хорошо контролирует тело, чтобы он не получал фолы просто на том, что он себя не удержал в момент постановки заслона или вместо вертикального прыжка навстречу прыгнул. Это тоже физические качества и требования по физподготовке. Уже в конце прошлого сезона он редко позволял себе даже два фола набрать, в этом году история пока — тьфу-тьфу-тьфу — продолжается. У нас же самый жесткий дивизион, тут на игры все с секирами приходят, после матчей у Влада на руках нет живого места. Но я всегда напоминаю ему, чтобы смотрел на того же Йокича после игр, у того тоже все лицо расцарапано, как у Росомахи. Я говорю: «А что ты хотел? Если лидер по очкам в команде, тебя встречать будут, естественно, с топорами».

Вот к этим вещам ему еще придется адаптироваться в НБА. Да и я, честно говоря, думаю, что если не НБА, то будет классная европейская карьера.

— За годы в NCAA у Влада сложилась репутация классного олдскульного центрового. А в этом году, как вы уже сказали, он еще бросает «трешки», причем с процентом 50. Как вы это сделали?

— Трудились (смеется). Слушай, ну я уже переболел скромностью. Во-первых, я могу сказать, что я действительно соображаю в этом деле, потому что все, что касается подготовки игрока по броску, я знаю хорошо. Ну и Влад очень талантливый парень, у него очень мягкая кисть. Когда я изучал его в первые пару месяцев, я, в общем-то, был удивлен, что он до сих пор не бросал, вот это у меня вызвало недоумение. Наверное, на каких-то этапах можно было поагрессивнее поработать с ним на эту тему — вроде как он удовлетворял всех как рим-протектор, было кому бросать, ну и ладно, зачем его развивать.

Максим Шарифьянов частично об этом и говорит, я его понимаю. Но у нас все сошлось: я выполнил свою функцию, Влад отрабатывает так, как может и должен, а Максим создал эти условия, чтобы мы встретились. Это же все не просто так было, даже просто попасть сюда — колоссальная работа.

Мы еще посмотрим, что будет по ходу сезона, но, с точки зрения механики и чувства корзины, он совершенно точно претендует на хороший процент по карьере. У него проблема сейчас не в попадании, он попасть может в любой бросок; у него проблема в shot selection сейчас, в выборе бросков. Мы пожинаем плоды того, что он не имеет опыта правильного выбора момента броска. Он должен был этим переболеть года три назад, понимаешь, и сейчас уже, как матерый игрок, должен был знать, где он может бросить, где не может, где броском «посадить» людей на фолы. А он только-только набирает этот опыт к 24 годам. Ну, конечно, это поздновато. Вот в этом все и видят проблему на драфте. Но я думаю, что он достаточно умный парень, справится с этим.

— В этом году Влад прибавил не только в трешках, но и в своих результативных передачах, по сути удвоив их количество. Это просто такая система у него в Мичигане или над этим тоже работаете целенаправленно?

— Это просто опыт и понимание игры. Человек взрослеет, набирается опыта. У кого-то это талант с детства, а у кого-то он приходит с опытом. Конкретно с передачами у него — с опытом. Я это связываю еще и с тем, что он стал лучше чувствовать себя на ногах, стал более уверенно стоять. Ведь одно дело, когда ты избавляешься от мяча побыстрее, потому что тебя давят и ты сейчас пробежку сделаешь, и другое, когда ты себя уверенно ощущаешь. Ты начинаешь читать игру, и даже если тебя сейчас «придушат», ты просто обыграешь человека. Он уже несколько раз на периметре наказывал агрессивные действия и может еще несколько раз наказать. А если у него появляется время и он себя чувствует хорошо, конечно, он находит эти хорошие передачи.

— За океаном часто слышны мнения, что, например, чуть ли не главной проблемой Влада является то, что он недостаточно подбирает на своем щите и недостаточно мобилен в защите. Согласны ли вы с этим? Или здесь просто дело в специфике того, как играет его университет?

— Я, как тренер, приверженец того, чтобы на своем щите забирали мяч задние игроки. Это приоритетная модель. Если у тебя мяч забрал задний игрок, значит, передний игрок…

— … сделал хорошую работу.

— То, что он сделал хорошую работу, не факт. А то, что ему не надо давать первую передачу, и то, что он первым делом получит сразу же мисс-матч (неравноценный размен — прим. «Перехват») — вот это важно. Поэтому я смотрел бы не на количество его подборов как высокого игрока, а как команда при нем подбирает в принципе. Если он своего игрока отсек, а в это время «малыш» подобрал, то кто работу-то выполнил? Очень часто я вижу, что Голдин делает свою работу отлично, и у него под носом просто маленький игрок забирает мяч и начинает разгонять атаку. Я всегда был сторонник такой игры.

Но, опять же, люди, которые смотрят цифры и только цифры, они, естественно, говорят: «Ну он мало подбирает». А кто смотрит продвинутую статистику, тот видит: когда Влад на площадке, тогда в трехсекундную зону никто не заходит, это к вопросу о его работе в обороне. Соперники просто туда не идут.

А тогда чем измерять эффективность в обороне — блокшотами или счетом на табло? Это извечный вопрос. Я два раза блокшот поставлю, а потом четыре раза прыгну мимо денег. В Америке все летают на любой ball fake. Ну и что? А в это время Влад отстоял вертикально, ни одного блокшота не поставил, но команда набрала очки — и кто лучше в обороне сыграл? Цифры покажут, что тот парень, который прыгает на каждый показ, а по факту нет. Грамотные люди это видят. Вопрос в том, достаточно ли грамотные люди работают в НБА, чтобы это увидеть.

— Каким должен получиться сезон для Michigan Wolverines, чтобы в вузе все остались довольны и чтобы остались довольны лично вы тоже? Входят ли в эти сезонные задачи, условно говоря, как у некоторых программ, какое-то число игроков, должны попасть в НБА?

— Я ничего не слышал насчет количества игроков в НБА. Но то, что что все очень хотят выйти хотя бы в Sweet 16 (выход в 1/8 финала — прим. «Перехват») — это да. Понятно, что там уже как карта ляжет и загадывать тяжело, от соперников сильно зависит. Очень много условий, потому что одна игра — это всегда лотерея. В общем, хочется в «Мартовское безумие» и потом как можно дальше. Для меня лично чем выше команда, тем я счастливее. После поражения я себя так же плохо чувствую, как и все остальные.

«Кто сомневаются в таланте Демина, пусть приведут через запятую еще троих, у кого такой же арсенал, как у него»

— Невозможно не спросить про Егора Демина. В России после нескольких не самых удачных игр пошли разговоры, что Демин выпадет из топ-списков драфта, должен остаться еще на год в NCAA и так далее. Там очень много теорий приводится на этот счет. Как это ощущается из Америки? Можно ли говорить о том, что хайп вокруг Демина — не чисто русский феномен, раздуваемый СМИ, а реальное положение дел в студенческом баскетболе и в NCAA тоже?

— Я стараюсь не очень сильно вовлекаться в масс-медиа. Это позволяет иметь свежую голову и не следить за мнениями людей, которые работают на телевидении. У меня, как у тренера, всегда немного другая задача.

Но в целом в Америке, конечно, все сильно вовлечены в этот процесс, и мне бы этому еще поучиться здесь. Поэтому я не могу сказать, что я прям уж настолько внимательно слежу за тем, как меняется температура отношения к Егору. Как тренер, я просто не могу не восхищаться его талантом и не могу не сопереживать его неудачам или, наоборот, успехам. В том, что он уникальный парень, вообще сомнений нет. Те, кто сомневаются в его таланте, пусть приведут мне через запятую еще троих, у кого такой же арсенал, как у него.

Когда человек получает травму — не так важно, какую, — у каждого свой период адаптации, реабилитации после этой травмы. Надо иметь терпение, и ему в первую очередь желаю, чтобы он не гнался за оценкой газет. Он уже показывает, что обладает очень высоким уровнем мастерства, и здоровье будет его ключевым параметром — если все будет хорошо со здоровьем, то он реализует все, что захочет. Мы знаем очень много игроков, которые до травмы блистали, потом получали повреждения и заканчивали со своим как минимум блеском, а иногда и карьерами. Слава богу, у Егора не было ничего серьезного по ходу этого сезона, но я к тому, что надо уметь выдерживать пресс и показывать характер и восстанавливаться.

— Нам в «Перехвате» кажется, что плюс-минус все разговоры про готовность к НБА лишены смысла, потому что все равно успешная карьера там — это сочетание целого ряда обстоятельств и случайностей. Это не просто вопрос исключительно таланта и своевременного попадания в лигу. При этом популярна версия, что NCAA готовит к НБА лучше и, в частности, эта версия высказывалась, когда Демин туда уезжал. Мы разговаривали с его папой, Владимиром Деминым, и он рассказывал, что в том числе был выбран вариант с этой лигой потому, что это целый год нахождения в Америке, лиге на больших скоростях и все такое. Можете ли вы, находясь там, в американском баскетболе, подтвердить или опровергнуть эту версию? Что лучше всего готовит к NCAA?

— Вопрос — кто последний MVP НБA?

— Европеец Йокич, до него Эмбиид, а до этого — четыре года между Йокичем и Адетокунбо.

— Они все через NCAA прошли?

— Только Эмбиид был там год, насколько знаю. Ни Йокич, ни Яннис в лиге не играли.

— Вот. Не NCAA готовит с точки зрения баскетбола. Это же не контрольная по математике, чтобы сходить к репетитору подготовиться. Этот шаг просто позволяет адаптироваться к американскому быту. Может быть, еще подтянуть язык. Но конкретно баскетбол… Лука Дончич в NCAA не играл?

— Нет, он пошел на драфт напрямую из «Реала».

— И Яннис не играл. Он приехал из второго греческого дивизиона. Конечно, нельзя выстраивать тренд по 3-4-5 людям. Я с математикой немножко дружу и стараюсь не делать громких заявлений, что это помогает или не помогает. Но с точки зрения адаптации это точно помогает немножечко понять рынок, себя показать.

Правда, думаю, что конкретно с Егором ситуация была другой. Скорее всего, там вопрос взаимоотношений с «Реалом». Я не владею информацией (по нашим данным, в случае, если бы Егор остался в Мадриде, его контракт продлился бы на три следующих сезона, и дорога в НБА могла бы либо затянуться, либо могла бы обойтись ему в более увесистый бай-аут — прим. «Перехват»). Мне кажется, что человек, который сейчас котируется в топ-10 драфта, мог бы идти 20-м, если бы остался еще на год в Европе. Но, опять же, я не знаком с его командой и его ситуацией. У него наверняка сильная команда менеджеров, агентство, которое его ведет, они просчитывают эти ходы. Это же большие деньги, и там люди должны понимать, что они делают. Я очень осторожно стараюсь давать оценку таким профессионалам, у них сильно больше опыта. Приняли такое решение, значит, оно было как-то обосновано.

— Мы обсудили двух из трех игроков-россиян в NCAA, которые получают какие-то серьезные игровые минуты и имеют серьезную роль. Не могу отпустить вас без обсуждения третьего такого игрока, Виктор Лахина.

— Я слежу за ним, они очень дружны с Владом. И еще я с ним лично знаком, мы у него в гостях останавливались летом по ходу переезда из Флориды в Мичиган.

Виктор очень талантливый парень. Знаешь, есть люди, у которых таланта просто огромное количество. Насколько он будет готов с точки зрения физики к другому уровню, я не знаю, потому что я с ним не работал — и даже когда с Владом начинал работать, мне потребовалось некоторое время, чтобы его изучить. То есть, чтобы давать оценку, здесь не просто скаутинг, что вот один человек набирает очков больше, чем другой. Я бы очень хотел, чтобы у него был шанс попасть в НБА — будет ли он претендовать на это через G League или через какой-нибудь двусторонний контракт…

Я очень сильно верю в то, что рынок определяет. То, что у него достаточно таланта, он и с броском, очень хорошо чувствует перемещение в обороне, он очень игровой, это все очевидно. С точки зрения баскетбольных качеств, по пониманию игры я не вижу ограничений; а вот с точки зрения его физических возможностей или ментальных я не готов судить, потому что я просто не очень хорошо знаю его. Но я верю в его талант, я думаю, что у него хорошее будущее.

«Главная проблема, с которой я столкнулся в Америке, это то, что мой социальный капитал обнулился»

— Какие у вас самого перспективы в Америке? Куда движется ваша карьера?

— Слушай, вот одна из самых сложных для меня вещей — это планирование своей карьеры здесь. Если бы я рос в своей среде, я бы понимал, как мне прийти к позиции главного тренера профессиональной команды. Я бы мог планировать развитие карьеры плюс-минус на год.

Здесь же для меня пока очень многие вещи непонятны.

Все очень сильно завязано на нетворкинге, и главная проблема, с которой я столкнулся в Америке, это то, что мой социальный капитал обнулился.

То есть, если в России ты захочешь погуглить мое имя, ты найдешь и интервью, и семинары, и результаты, и так далее. Это я еще молчу про мои личные контакты с людьми, потому что даже сейчас, спустя два с половиной года, скорее всего какие-то ассоциации у людей всплывают. А здесь кто я?

Есть несколько российских девушек, которые здесь, в женской NCAA, находятся на позиции ассистентов. Но они прошли здешнюю школу, они тут учились и, как правило, в этом же университете и остались. А я, грубо говоря, второй год на рынке.

На сегодняшний день я не могу сказать, что у меня радужные перспективы с точки зрения следующей позиции. Жизнь покажет, загадывать вообще невозможно. Еще три года назад я не мог подумать, что я буду в Америке, а даже год назад не понимал, что буду работать в University of Michigan. Это же очень сильная спортивная школа, одна из лучших. Куда кривая выведет меня через полгода, абсолютно непонятно. Может, есть перспектива, может быть, нет.

Еще до встречи с Дасти Мэем я разговаривал с одним из тренеров в США, и он тогда сказал, что многие побаиваются брать overqualified человека на эту позицию. Но Дасти недавно одному из репортеров говорил, что я, возможно, самый квалифицированный graduated assistant за всю историю, ну или один из, потому что у меня огромный профессиональный бэкграунд — в спайке с моими академическими знаниями на этой позиции это редкая история, и она для них не совсем понятна. Поэтому посмотрим. Многое зависит от того, с кем и как ты знаком, а в этом у меня не столь большие продвижения за полтора года.

Подкасты